Стремнина (сборник). Анатолий ОбъедковЧитать онлайн книгу.

      Ветер завьюжит. Свистит свиристель,

      Гнётся рябина на стылой версте.

      Ягоды – каплями крови в снегу

      Тускло мерцают в обширном логу.

      Сумерки встали у края небес,

      Рядом с избушкой, где видится лес.

      Что в ней такого? Никак не пойму,

      Только её не отдам никому…

      Теплится, светится в ней огонёк,

      Весь оживляя глухой уголок.

      Гнётся рябина, свистит свиристель,

      В сердце моём запевает метель.

      Нас всех судьба по свету гонит…

      В плацкартном сумрачном вагоне

      Усну. И сны оберегая,

      Летит по рельсам жизнь другая.

      Она из юного привета,

      Мечтами жаркими согрета.

      Огни и станции – навстречу.

      Мир изначально добр и вечен,

      Пока в пути есть остановка,

      Возможно, даже Кочетовка,

      Где мать ждёт сына. Нежный трепет

      В её глазах уставших светит.

      Негромко бормочет в запечном углу,

      Как будто бы нить продевает в иглу.

      Он бисером звуков рождает уют

      И, кажется, окна с ним вместе поют.

      Бьёт вьюга по стёклам, срываясь на свист,

      А вечер доверчив и кроток, и мглист.

      И с песенкой можно всю ночь коротать,

      И грусть позабыть, и весну вспоминать.

      Зорька свет пролила

       в соловьиные дали

      И берёзы восход

      возле ног расплескали.

      Улыбнулись, шепнув:

       «Здравствуй, добрый прохожий,

      Посмотри, на твоих

      мы любимых похожи», —

      Льются кудри до плеч,

       груди снега белее

      И от хрупких ветвей

       светлой юностью веет.

      И почудится мне

       взгляд их нежным и строгим, —

      Посадила их мать

      средь полей вдоль дороги.

      И по ней я иду,

      свет берёзовый льется,

      И горит в облаках

      незакатное солнце.

      В светлый Троицын день

       заплетали им косы,

      Их прохладная сень

       освежала в покосы.

      Славки флейтой своей

       в мир сзывали зелёный,

      Дух витал средь ветвей

       чудотворной иконы.

      Им с любовью народ

       посвящал свои песни,

      Их кружил хоровод,

      унося в поднебесье.

      Целовал их простор,

      гладил ветер весенний,

      Горяча синий взор,

      обнимал их Есенин.

      Но в космический век,

      покоряя природу,

      Огрубел человек

      и