Юлл. Юрий ИовлевЧитать онлайн книгу.
себе, постепенно всё больше и больше охватывая её щупальцами – отростками, и затягивает её внутрь цветка. Затем, он закрывает свои мясистые и довольно прочные лепестки, обвивает себя отростками, словно связывая себя канатами, и начинает переваривать добычу, выделяющимся с поверхности лепестков пищеварительным соком. Длительность процесса пищеварения обычно зависит от размеров цветка, величины и питательности добычи, в среднем занимая от семи до десяти дней. По окончанию пищеварительного процесса, цветок вновь раскидывает в разные стороны свои щупальца – отростки и раскрывает лепестки. И горе тому живому существу, которое наступит на отросток, или заденет не только его, но и сам цветок. Агнууп настолько силён, что может справиться даже с таким крупным и сильным хищником, как хуноос. И вот теперь Лингрен висел вниз головой, захваченный щупальцем агнуупа, и извивался всем телом, тщетно пытаясь освободиться. Щупальце, не смотря на мешавшую расщелину, медленно подтягивалось к краю выступа, упорно и неотвратимо таща за собой, извивающегося изо всех сил юношу. Лингрен видел внизу на дне пропасти под собой острые камни и, изрезанную уступами и трещинами скальную породу. Падение на них с такой высоты не сулило ему ничего хорошего. В то же самое время он прекрасно понимал, что на поверхности выступа проклятое растение разделается с ним без особого труда. Перед Лингреном встала почти не выполнимая задача: жизненно необходимо было каким-то образом вырваться из хватки отростка хищного агнуупа, и, в то же самое время, ухитриться, не сорваться в пропасть и не разбиться об острые камни. Край уступа приближался с каждой минутой, уменьшая шансы на выживание. В отчаянии юноша ухватился за небольшой каменный выступ двумя руками и прижался к нему всем телом, обняв его. Тут же резкая боль пронзила ногу, шипы глубже впились в мышцы и начали их рвать. Лингрен выпустил выступ и щупальце – отросток потащило его дальше. Край уступа был уже близко, Лингрену до отчаяния хотелось жить, жить, во что бы то ни стало.
– «Эя», – подумал он, – «моя прекрасная и несравненная Эя, неужели из-за этого тупого хищного растения я не увижу тебя? Неужели всё, что я сделал ради тебя – напрасно? Все те опасности, преодолённые трудности, бессонные ночи? Ну почему я не обладаю могуществом богов?»
Лингрена охватила ярость, он глухо зарычал, отчаянно рванулся и, изогнувшись, сделав над собой нечеловеческое усилие, превозмогая боль в итак уже израненной ноге, подтянулся и ухватился за край уступа.
– «Так нет же», – со злостью подумал он, – «меня так просто не возьмёшь! Я вырвусь и останусь жить назло этому проклятому агнуупу, назло всем бейлуунам, преследующим и убивающим ни в чём не повинных флоотов, пресмыкающимся перед богами, который принёсли горе на нашу землю, предавшим всё человечество некогда прекрасной, свободной и процветающей Мууно».
Юноша упёрся свободной ногой в край расщелины, перекинул проклятый отросток в узкий зазор под огромным валуном,