В поте лица своего. Цари. Анатолий РубцовЧитать онлайн книгу.
правителей? Почему они постоянно совершают одни и те же ошибки?» Ему вспомнился Рим и письмо Фасция Цецилия Киприана[44], будто предсказывавшего в нем собственную ужасную смерть: «Смотри – дороги заняты разбойниками, моря заперты пиратами, всюду война, лагеря, кровавые ужасы. Весь мир орошен взаимно проливаемой кровью, и человекоубийство считается преступлением, только если его совершают отдельные лица, если же оно осуществляется публично, то считается доблестью. Безнаказанность за проступки обеспечивается не отсутствием виновности, а чудовищностью злодеяния…
…Невиновность не ограждается даже в том самом месте, где ее полагается защищать. Взаимные раздоры разгораются до неистовства, нет мира и среди тог, и форум оглашается криками вражды…
…Кто же оградит от всего этого? Патрон? Но он вероломен, и обманщик. Судья? Но он торгует своими приговорами. Кто поставлен для пресечения преступлений, тот сам их допускает, и, чтобы погубить невинного обвиняемого, сам судья становится виновным.
Нет никакого страха перед законами, никакого уважения ни к следователю, ни к судье. Что продажно, то не внушает страха…»
Арей понимал, что его снова подводит «духовная составляющая». С немалой надеждой он следил за становлением нового учения, всячески помогая двенадцати посланцам[45] вознести тяжкую ношу любви крутыми лестницами человеческого жилья и затем втиснуть ее в узкие двери многокомнатной обители, переполненной враждующими соседями. Все еще на что-то надеясь, он наблюдал, как в те же двери протиснулась церковь и попыталась по-своему навести порядок в разбухающем от ненависти доме. Он и тут предложил свою помощь, но наткнулся на злобно захлопнувшуюся дверь. Арей настаивал, чувствуя ответственность за происходящее, но из-за двери раздавалось лишь глухое: «Кто ты такой?» – а если он называл себя и пытался в доказательство продемонстрировать кое-какие свои способности, дверь со стуком распахивалась, его обвиняли в ереси, колдовстве и отправляли на дыбу или на костер, распинали, забивали камнями, сажали в каменный мешок или в деревянный поруб[46] в зависимости от вкуса разгневанных хозяев. Все это было достаточно опасно, по крайней мере, неприятно, и он оставил свои мазохистские попытки выяснять отношения с церковью, отдавая предпочтение путешествиям и знакомствам с обычными людьми.
А путешествовал Арей много – и вот почему. Во-первых, как уже говорилось, ему нравилась кочевая жизнь. Во-вторых, он оставался историком и не терял надежды, как и любой ученый, когда-нибудь «сесть» и написать свой главный труд, которым для него должна была стать полная история человеческой цивилизации, а по сути дела – отчет об эксперименте Элогима и о его, Арея, проекте в рамках этого эксперимента. Он понимал, что тяжесть данной задачи почти неподъемная, но, с другой стороны, надеялся одолеть ее, потому что, согласитесь, у него была объективная возможность изложить
Епископ христианской общины в Карфагене. Был казнен в 256 г. во время гонений на христиан.
«Посланец» – по-гречески «апостол».
Тюрьма у славян.