Горм, сын Хёрдакнута. Петр ВоробьевЧитать онлайн книгу.
приносит только последнюю, которую не может сожрать, потому что от первой перья у него уже из-под хвоста торчат, но нет, я не жалуюсь, ты умный песик, Хан, – Горм потрепал «песику» белую гриву. – Пропали б мы без тебя. Но кто же и на кого тебя учил охотиться?
– Курган мы затворили справно, не найдет никто, пока я туда не вернусь. Надо мне выведать, как же эта машина работает, а заодно, и кто ее сделал. Если б его еще сподобило какие указания записать, и рядом оставить… Вот он же, поди, и пса выучил – тоже незнамо чему. Я тут думал… Ты, Горм, вроде звериное слово знаешь, скажи – у слона или у собаки больше понятия?
– На разные вещи по-разному. Потом, зависит от того, что за слон, и что за собака. А ты все в печали про Гмура?
– И да, и нет. Вот что я тебе расскажу. Некрыс, эйландгардский тысяцкий лет сорок тому, держал четырех слонов. Зимовали они в слоновнике, печь в нем топилась, все равно, один вдруг кашлять стал. То пробовали, другое, слону все хуже. Наконец, жрец Яросвета сказал: «Дайте твари бочку зимнего пива – пусть хоть подохнет навеселе.» Выхлебал слон бочку, а наутро оклемался и кашлять перестал. Едва Некрыс взвеселился, три других слона кашлять стали!
– Слоны понятие имеют, не чудо, что и до зимнего пива они горазды, – Горм кивнул. – Слоны и морковку любят, почти так же сильно как некоторые еще звери.
Горм порылся в суме, лежавшей рядом с ним на лавке саней, извлек из нее морковчатый корень, взял его в рот, и наклонился вперед. Хан приподнялся, раскрыл пасть и, соприкоснувшись с Гормом носами, осторожно взял овощ. Опустившись, он принялся самозабвенно его грызть.
– Да не про то я, поди, – Кнур поерзал на облучке саней, пытаясь устроиться так, чтобы ветер не задувал ему под шубу. – Альдейгья рёст на сто севернее, чем Эйландгард, а слон и эйландгардскую-то зиму может не пережить. Слон – животное чувствительное, это не ваши мамонты волосатые, которым все одно, что зимнего пива исхлебать, что из камнемета булыжником облобаниться – лишь бы с ног валило. Ты слона не замай, слон – это наше всё!
– Это я уже слышал, как у вас в степях дальше на юг, за ледником, столько слонов слоняется, что окоёма не видно – слоны заслоняют, отдохнуть надо – к слону прислоняешься, снопы в сенокос об слона сосланивают, Сунну и ту слонцем зовут, но к чему ты это все-таки?
– Ах, да… Вот к чему. На кривых нас, конечно, Гмур-жадоба объехал, но куда б мы делись со слоном-то в эту холодину? А тут сани, шубы добрые, четыре оленя, пять марок серебра, наковальня, меха, мед, обратно же…
– Ты только на меха с наковальней-то и купился. Да я не спорю, вообще, теперь тебя послушать, можно подумать, это я намыливался этого слона хавать несколько месяцев назад…
– Но это тебе в Альдейгью надо, а то пошли бы поезд[38] на Самкуш охранять, серебра заработали бы, там же перезимовали, и слон бы при нас остался.
– Будь по-твоему, моя вина, что слона на четырех оленей променяли, но в Альдейгью мне и вправду надо.
– Не во гнев тебе скажу, но с какой грусти тебя в Альдейгью-то так влечет?
– Вот именно что с печали. Матушку мою оттуда отец привез,
Караван.