Горм, сын Хёрдакнута. Петр ВоробьевЧитать онлайн книгу.

      – Взаправду?

      – Взаправду. И без глупостей. Лучников видишь?

      – Какие глупости, благодетель наш, Сварожий посланник! – Домослав попытался упасть перед Хельги на колени, не ему помешали ножные колодки.

      – Стой, чтоб все по закону было… Карли, держи мое копье и топор наизготове, а то серебро, оно странные вещи делает с головами, – Хельги вытащил сакс из ножен, вшитых в голенище сапога, и разрезал кожаные веревки, соединявшие половины колодок на ногах, потом на руках всклокоченного лютича.

      – Домослав, бери эти слитки, и давай их мне. Это выкуп за тебя и твоих рыбаков. Как руки-то у тебя трясутся, не урони. Я, Хельги Хёрдакнутссон, при Карли Гейнродссоне и как вас полностью?

      – Эйольф Хемингссон, – отозвался с пристани ватажник с луком.

      – Краки Кракиссон, – сказал другой.

      – При Карли Гейнродссоне, Эйольфе Хемингссоне, и Краки Кракиссоне как свидетелях… Надо бы для порядка еще троих, ничего, те у возил тоже все видят, подтвердят, если надо… Слушай, отец твой корнак[41] – он тоже Краки Кракиссон?

      – Да, молодой ярл!

      – Ха! При этих свидетелях, я возвращаю рабам моим Домославу, бывшей его ватаге, и шести безъязыким гребцам, взятым мной в бою, свободу за выкуп, – Хельги взвесил в руке слитки и кинул их обратно в ларь. – По пятнадцать марок серебра с головы. Теперь вставай передо мной на колени, да вшей на меня не насыпь…

      Хельги засунул между грязной жилистой шеей Домослава и кожаным ошейником сакс и начал пилить, стараясь держаться подальше и против ветра. Когда ошейник был перепилен, лютич схватился за него обеими руками, стащил с шеи, бросил за борт, и плюнул вслед.

      – Вот, – Хельги положил рыбаку в руку оберег. – Что-то слабо Сварог вам помог… Эйольф, Краки, держите луки наготове, кабы что не вышло… Карли, давай копье обратно, бери ларь с другого конца, и пошли. Стой, забыл. Дай-ка мне этот бочонок.

      Взяв протянутый Карли бочонок, Хельги вышиб из него затычку, понюхал, запрокинул над собой, глотнул, облился, и поперхнулся.

      – Эгир и йотуны! Что они называют тройным пивом! Это тройное пиво, что этот весельный порт!

      – Что? – переспросили Карли и Домослав.

      – Больно близко к воде! Неважно, пей теперь ты, один глоток, и по глотку каждому пленнику. По закону, нам теперь положено вместе сидеть на пиру, пить настоящее тройное пиво, а не эту лосиную мочу, и есть барана, которого ты зарезал в мою честь. Ну ладно, считаем, сегодня рыбный день, за барана и треска сойдет. Что-то еще мне надо было сказать… Аса, может, ты подскажешь?

      Аса, подошедшая посмотреть, с чем возился Хельги, снисходительно на него посмотрела и слегка нараспев воспроизвела:

      – Я возвращаю тебя как моего вольноотпущенника под защиту закона и обязуюсь быть твоим наставником и покровителем.

      – Я возвращаю тебе… Короче, освобождай остальных, трескайте треску, и чтоб с отливом вы были в открытом море! Карли, пошли! – второй сын ярла возгласом вывел гаевника из очередного помрачения, вызванного избытком восторженного созерцания