Мой ласковый и нежный мент. Ирина МельниковаЧитать онлайн книгу.
Коля Кондратьев, особа довольно привлекательная, но настырная, упрямая и способная своими выходками довести до точки плавления даже бюст Петра Великого, установленный на месте памятника вождю мирового пролетариата. Засиженного голубями Ильича по настоянию все той же Тоньки снесли на усадьбу местного коммуниста Золотухина как раз на следующий день после прибытия Дениса Барсукова к месту своей новой службы.
Подполковник с головой погрузился в служебные дела, встревать в партийные баталии не собирался, поэтому известие о рокировке памятников пропустил мимо ушей, вызвав тем самым недовольство уборщицы тети Клавы, каждый вечер исправно разгоняющей пыль по углам его длинного и не очень уютного кабинета.
– Это что ж за безобразие получается, товарищ подполковник, сплошное самоуправство, а не демократия! – Тетя Клава деловито подоткнула подол, встала на колени и заглянула под тумбочку с телевизором, а потом повернула голову и снизу вверх осуждающе посмотрела на Барсукова. – Кто ж теперь, Денис Максимович, на эту площадь придет, чтоб свое недовольство выразить Евгению Санычу? Раньше Ильич так прямо ладошкой на его окна и показывал, дескать, вон он, вражина, возьми и врежь ему по сопатке, чтобы безобразиев не творил, а теперь что? Стоит эта голова с рачьими глазами да кошачьими усами, да так и пялится, так и пялится на тебя! Не по себе даже становится.
– Петр Алексеевич большим умельцем по разборкам с недовольными был. – Денис серьезно посмотрел на уборщицу, топтавшую ногой крупных рыжих тараканов, брызнувших из-под тумбочки в разные стороны. – Всех противников как тараканов давил, потому, вероятно, и в реформах преуспел.
– Реформы! – сплюнула тетя Клава прямо на казненных ею тараканов. – Сказала бы я пару ласковых про те реформы, так вы ж меня сей момент на пятнадцать суток отправите, улицы мести, а сами пылью по уши зарастете. Знаю я вас, мужиков, цветок и тот сроду не польете за субботу и воскресенье, только про энти реформы и горазды болтать! А земля в горшке – что твой камень. – Уборщица деловито потыкала пальцем в цветочный горшок и горестно вздохнула: – А что ж ей не сохнуть? Батареи так и жарят, так и жарят, значит, к весне опять угля в котельной не хватит, замерзать будем!..
Денис протянул руку и осторожно коснулся ладонью радиатора отопления. Права тетя Клава, ох права! Ладонь не терпит! Он посмотрел на тщедушного начальника коммунального хозяйства, который все совещание сидел, уткнувшись носом в ворот толстого, домашней вязки свитера, а во время своего двадцатиминутного отчета о готовности коммунальщиков к зиме больше сморкался и откашливался в носовой платок, и понял, что батареи будут жарить, похоже, еще с недельку, до полной ликвидации простуды и связанного с ней озноба у хлипкого коммунального начальства.
До обеденного перерыва оставалось уже совсем ничего, а подполковник так и не придумал убедительной причины, по какой ему надлежало в скорейшем времени исчезнуть с совещания. Он взглянул на Надымова, тот немедленно и мило улыбнулся ему, а Федюнин закряхтел, завозился