Финт хвостом. Стивен КингЧитать онлайн книгу.

      – Это имя я взял с бюллетеня «Милуоки Джорнэл», где размещались шутки и статьи, не вошедшие в другие категории… Там была статья о Ближнем Востоке, и в ней упоминалось, что арабы очень любят кошек, и вместо «кис-кис» они зовут кошек «миш-миш», что на их языке означает «персиковый цвет». Это потому что большинство их бродячих кошек персиково-рыжего цвета. Видишь на мордочке Миш-Миш большое персиковое пятно? Да уж. Я знаю, нам должно быть все равно, что думают эти арабы, их принято считать врагами и все такое, но ведь нельзя сильно винить людей, которые слишком любят кошек. Я слыхал, что египтяне поклонялись кошкам, как богам, и делали из своих питомцев мумий, все в таком роде. Так что я даже не возражаю, когда их потомки, заботящиеся о своих кошках, говорят, что ненавидят нас, – ведь человек, который способен ненавидеть кошку, вряд ли любит сам себя, вот как я считаю.

      Прежде чем Гурни продолжил, я по памяти процитировала Марка Твена: «Если бы человека можно было скрестить с кошкой, он бы от этого только выиграл. Чего нельзя сказать о кошке…»

      Теперь настала очередь Гурни смеяться, да так, что он слюной забрызгал воротник своей рубашки, потом он заговорил:

      – Так вот, рядом с Миш-Миш лежит Тинкер, только по ее виду нельзя сказать, что это девочка, если учесть, что она всего двух цветов, но по личному опыту скажу, большинство серых кошек с белыми лапами, которых я видел, были девочками. Не знаю, почему так – это как не бывает белых кошек с черными лапами и грудью, хотя бывают черные кошки с белыми носочками и манишкой. Странно, как устроена природа, не правда ли?

      Назвав мне имена «девчушек» (которые я должным образом записала в блокнот), Гурни начал листать остальную часть альбома, называя до этого безродных нарисованных кошек их именами, которые каким-то образом делали их настоящими. По крайней мере, для человека, который их создал: Мин с черным тельцем и белыми носочками, с милыми, ясными зелеными глазками и роскошным длинным мехом с парой колтунов на груди; трехцветная Бусинка с округлым серым подбородком и совиными желто-зелеными глазами; пушистые, как одуванчик, Стэн и Олли, черно-белые котята с окрасом под смокинг, один явно толще другого, но оба на шатких лапках и с маленькими ушками, совсем крохотные и такие милые, что так и хочется взять на ручки; и еще много-много других, имена которых не помнишь навскидку (слава Богу, что в тот день у меня в записной книжке было много чистых страниц), но как только он назвал каждую кошку по имени, я перестала смотреть на них как на «табачных кошек Катца». Например, зная, что Бусинка – это Бусинка, у меня рисовалась кошка со своей историей и характером… вы просто знали, что она, пока была маленькой, перекатывалась с места на место, влипала в разные истории, играла со своим хвостиком, да так, что начинала крутиться на полу, как волчок… И на мгновение кошки Гурни стали для меня больше, чем просто краской и воображением, в отличие от работ обычных художников с холстом и мольбертом