Герцог с татуировкой дракона. Керриган БернЧитать онлайн книгу.
и поникли. Он хотел вырвать себе глаза. Хотел, чтобы она отвернулась. Оставила его. Его сердце съежилось, будто охапка сырого мусора, брошенного в огонь.
Потому что она подтвердила его худшие опасения.
– Я – чудовище, – простонал он.
Неужели это его голос? Такой скрипучий и шершавый, как та выгребная яма, из которой он выбрался.
Черт, неужели это первые слова, сказанные им ей?
– О нет! – Она еще сильнее сжала его руку. – Не смейте так думать! Вы – чудо! Настоящее чудо.
Блеск ее глаз был так убедителен, что он не мог смотреть в них.
– Вы не должны лгать. – Взглянув на впечатляющие, курчавые, точно баранье руно, бакенбарды доктора Холкомба, он ощутил спазм в желудке от мрачной пустоты.
– Нос ваш срастается не так ровно, как я надеялся, и опухоль больше, чем я ожидал. Что насчет остальных… ваших легких ранений, то их исцеление займет не так много времени. Чуть больше потребуется на лодыжку, на нее не следует наступать, пока я через несколько недель не освобожу вас от гипса.
Доктор наклонился, чтобы взять свечу и, держа ее перед глазами, проверить реакцию зрачков.
Он сжался, словно хотел спрятаться от мужчины. Эмоциональный порыв был настолько мощным, что он, не желая того, вздрогнул. По коже побежали мурашки, а в крови загудели свирепость и… страх.
Холкомб сделал вид, что не заметил.
– Хотя ваш глаз все еще красный, он реагирует на свет и движение. Вы видите так же, как прежде?
Правда была в том, что он понятия не имел.
– По-моему, я прекрасно вижу.
– Все сказанное мисс Везерсток верно. Ваше выздоровление – не что иное, как чудо. Честно признаюсь, я не ожидал, что вы выживите.
– Вот видите? – подбадривала она. – Чудо, а не чудовище. И потом, чтобы считать себя чудовищем, нужно сначала совершить что-нибудь чудовищное.
Он совершил.
Это откровение камнем прокатилось по всему телу. И доказательством служила его свирепая неосознанная реакция на все и всех.
Кроме нее.
Продираясь сквозь болезненную пустоту своего разума в поисках хотя бы малейшего намека на прошлое, он так ничего и не обнаружил. Он ничего о себе не помнил. Ни имени. Ни возраста. Ни происхождения. Даже цвета волос и глаз.
Тем не менее мощные, почти животные знания открывали ему ужасающее представление о своей сущности.
Он понял, что знает о вещах, о которых могло знать только чудовище. Заметил то, что заметило бы только чудовище.
Он смог бы убить. Вот тем декоративным ножом для открывания конвертов, подушкой, что под головой, кувшином для воды, разбив его вдребезги. Он смог бы и всегда мог вспарывать артерии, а если надо, то и горло целиком. Он точно знал, как нанести смертоносный удар. И сколько времени на это потребуется. Где применить силу, а где лишь нажать.
Боль была не только тираном, удерживающим его ни на что не способным, прикованным к этой кровати. Она была его инструментом. Его другом. Единственным другом, которого ему удалось вспомнить.
И как же так случилось, что он