Война закончена. Но не для меня. Андрей ДышевЧитать онлайн книгу.
очень большое расстояние.
Мне не пришлось даже подъезжать к подъезду – моя милая Мила перехватила меня на остановке автобуса. Запрыгнула в машину и раздраженно швырнула сумку с вещами в обширный багажник.
Мы ехали молча, пока я не вырулил на Симферопольское шоссе и не разогнался до двухсот кэмэ.
– Кондратьева убили, – сказал я.
– Странно, что и не тебя вместе с ним! – ответила Мила.
Кодовое слово «Гагарин» – это вестник крупного ЧП в нашей семье. Я произношу его редко, но когда это случается, Мила настраивается на самый худший вариант развития событий. По тому, как быстро она отреагировала на сообщение о полковнике, можно было сделать вывод, что, собирая тревожную сумку, Мила предположила несколько причин столь стремительного бегства из квартиры. Наверняка убийство Кондратьева она считала самой вероятной причиной. Она у меня умница. Помню, она как-то сказала: «Боюсь я этого Кондратьева. Точнее, боюсь за тебя, когда ты с ним рядом. Он мне напоминает тротиловую шашку».
Через час мы были на даче. Дача – это крепкий пятистенок из шлифованного финского бруса с итальянской черепицей, небольшими квадратными окнами, похожими на бойницы, окруженный мощным сосновым частоколом высотой три метра. Дом стоит на самом отшибе дачного поселка, и соседи между собой называют наше гнездышко не иначе как «бастион». Записана она на девичью фамилию тещи – Бахметьева, меня вокруг все знают как «Коля Бахметьев», директора частного предприятия по сборке немецких насосов. В общем, жутчайшая конспирация. Это все Кондратьев меня научил. Эх, Валера, Валера.
Мы сидели в нижней гостиной, я разжигал камин, чтобы просушить и прогреть сырой воздух. Громко тикали ходики с кукушкой. Сосновые щепки трещали, пламя накручивалось на березовые чушки.
Хорошо я спрятался. Хрен меня кто достанет! В сейфе на втором этаже хранится целый арсенал оружия. Молодец, храбрый майор Власов по прозвищу Командир. Эка быстро дал стрекача! Только пятки сверкали. Прыг-скок – и нет меня! А найдите теперь… Если, конечно, я на хер кому-нибудь нужен, чтобы меня искать….
Стыд сжигал меня изнутри, сердце и легкие разогревались, как овальная сцена камина.
По напряжению Милы я понимал, что она ждет продолжения, что ничего еще не кончилось, а только все начинается. Она слишком хорошо меня знала. Она видела, что я унижен и раздавлен своим поступком, но даже не пыталась меня успокоить и переубедить. Она просто ждала, когда я уйду.
Конечно, можно было бы пересидеть здесь несколько дней, а потом связаться с замом главкома ВДВ, который до недавнего времени распоряжался мною и моими бойцами. Рассказать, что произошло, показать ему записку Кондратьева, объяснить свои действия заботой о безопасности семьи. По большому счету я не совершил ничего противозаконного. Год назад зам главкома сказал мне: «Отныне ты подчиняешься лично Кондратьеву. Любой его приказ – это для тебя закон». Последняя записка Кондратьева со словами «Ни в коем случае не вылетай» – это тоже приказ. И я его выполнил.
Но