Наследники Демиурга. Андрей ЕрпылевЧитать онлайн книгу.
чихавшего майора. В глаза бросилось другое: в верхнем углу картонной обложки имела место быть пара несколько смазанных и выцветших, но все же читаемых штампов и один ярко красный – поверх всех.
Верхний фиолетовый гласил: «СПЕЦАРХИВ. КАТЕГОРИЯ „А“», второй, буро-красный, будто запекшаяся кровь: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ХРАНИТЬ ВЕЧНО», а третий, почти свежий: «СНЯТО С ХРАНЕНИЯ 25 апреля 1993. ПЕРЕДАНО…»
«… чего нарком Ежов пожал плечами и уверенно заявил:
– Никакой Зиновьев не ренегат, он никогда и коммунистом-то настоящим не был. Мы считаем, товарищ Сталин, что Зиновьев обычный, ничем не примечательный агент английской или французской разведки, завербованный во время эмиграции. Да и по национальности он не русский… Прошу прощения, товарищ Сталин…
Сталин продолжал прохаживаться по кабинету, тяжело, но совершенно неслышно, будто огромный кот, ступая мягкими кавказскими сапогами. Знаменитая трубка в его руке, еще не зажженная, чуть заметно подрагивала.
– Ничего, товарищ Ежов, продолжайте.
Приободрившийся Ежов подтянулся, отпуская от греха подробности.
– У нас есть сведения… Неопровержимые сведения, – усилил он нажим. – Что и Зиновьев, и Рыков в бытность свою за рубежом были очень дружны с некоторыми известными лицами английской и французской разведки, например с Джорджем Мак-Айлендером, главным резидентом английской „интеллинджент сервис“ в Женеве, Рандольфом Брендерсом, репортером лондонской газеты „Таймс“, как известно связанным с разведкой, Франсуа Дюроком, репортером французского журнала…
– А вам известно, товарищ Ежов, – усмехаясь в рыжеватые усы, спросил Сталин, – что Владимир Ильич тоже, до революции, некоторое время жил в Женеве? И с Франсуа Дюроком они, как мне помнится из рассказов товарищей, любили выпить хорошего вина… Не хванчкары, конечно… Почему вы так побледнели, товарищ Ежов?
Ежов лихорадочно искал выход из сложной ситуации.
– У вас есть конкретные предложения, что нам делать с этими предателями? – Сталин со вкусом, сочно выговорил последнее слово. – С этими засранцами, Зиновьевым и Рыковым. Как нейтрализовать их антипартийную деятельность?
Ежов судорожно повел головой, ему вдруг страшно начал жать тесный воротник мундира. „Расстегнуть бы хотя бы пуговку!..“ – пронеслось в голове этого маленького человечка.
– Запомните раз и навсегда, товарищ Ежов: мы не авантюристы. Мы не придумываем себе врагов. Мы находим врагов и караем их безжалостно. Будь они русскими, будь они евреями… – Сталин подошел к председателю Комиссии партийного контроля вплотную и взглянул своими желтыми кошачьими, только с круглым, а не вертикальным зрачком глазами в бегающие глаза собеседника. – Будь они грузинами. От этого предложения за версту отдает эсеровщиной. Индивидуальный террор не выход, – повернулся он спиной к разом вспотевшему Ежову, продолжив свою неспешную прогулку по кабинету. – У вас есть конкретные предложения, как нам лучше всего расстроить планы врагов, а потом и покарать