Хранитель равновесия. Проклятая невеста. Дана АрнаутоваЧитать онлайн книгу.
вялая. И тут же перестает капать, открывая раздробленную кость. Длинные пальцы ловко снуют, соединяя, отрезая, выбрасывая. Мелькает жало тонкого блестящего пинцета – летят в миску кровавые осколки. Два из них, особенно крупных, чужак промывает из синей бутыли и вставляет назад. Складывает, тянет, вправляет… Под узкими белыми ладонями изуродованная плоть будто плавится и течет, рваные ошметки срастаются на глазах. Не зря парень носит знак высшего посвящения. Заслужил…
– Мне нужна пара дощечек в два локтя длиной для лубка, – спокойно произнес лекарь. – Несколько локтей толстого холста. Локтей тридцать кожаной ленты, широкой и тонкой. Три дня светлейшему придется провести в постели. Потом, если пожелает, можно ездить в паланкине, но о лошади на пару месяцев придется забыть. Старые кости плохо срастаются. Следует пить как можно больше молока, есть сыр и творог. Зелье для сердца и от боли я приготовлю. Ничего страшного уже не случится, а в ближайшем городе наверняка найдется целитель…
Даже голос у него был неправильный, с мягким чужим выговором, ленивый, вроде бы и вежливый, но без всяких следов почтительности. И снова Хазрет почувствовал, что разрывается между нуждой и желанием. Чутье требовало гнать подозрительного чужака подальше, отсыпав ему серебра за хорошую работу, а рассудок твердил, что найти умелого лекаря в степи – задача не из легких. Этот же дело знает, хоть и нагл без меры. Так что пусть уж…
– Делай, что нужно, – наконец с явным трудом промолвил джандар. – Зелья, снадобья… Деревяшки и ленту принесут. А ты с нами поедешь. Вещи с постоялого двора велю забрать.
На мгновение ему показалось, что странный лекарь хотел что-то возразить, но, видимо, одумался и коротко поклонился, сразу же вновь повернувшись к кровати больного. Выходя, Хазрет был слишком обеспокоен новыми заботами и не успел увидеть, как по губам чужестранца скользнула странно довольная улыбка.
***
Все было хорошо. Чересчур хорошо. И, значит, вскоре должно было стать плохо. Этой примете Хазрет ир-Нами верил свято, и за все годы службы она ни разу его не подвела… На окраинах шахства спокойно не бывает никогда, если только это не затишье перед бурей. Что-то тревожило джандара, как предчувствие зубной боли, что вот-вот обрушится после глотка ледяной воды или шербета. Ир-Нами нахмурился, в который раз тоскливо окидывая взглядом пыльный горизонт, а затем взял влево и придержал повод, пропуская следующих за ним всадников.
В середине арраля, самого жаркого месяца года, степь пылает, как раскаленная сковородка. Зыбкое марево дрожит над камнями, суслики боятся высунуть нос из нор, дожидаясь сумерек. И только вездесущие цикады журчат в жестких колючках, да носятся над пыльными метелками ковыля ошалевшие оводы. Высохшая трава – тронь и зазвенит – упрямо лезет на заросшую дорогу, дурманит тяжелым горьким запахом… Сохнет рот, темнеет в глазах, а кожа зудит от пыльцы, липнущей на потное разгоряченное тело.
За дневной переход люди выматывались так, что вечером падали без сил и даже есть садились