На Васильевский остров…. Александр МелиховЧитать онлайн книгу.
опешил – это у нас в ДК «Горняк» нельзя было ни на миг расслабиться, ибо там развлекались исключительно за чужой счет: торопящийся мимо весельчак мог вдруг схватить тебя за штаны и протащить за собой несколько шагов, пока опомнишься, – и тут уж твоей решалке нужно было в доли мгновения оценить, должен ты смущенно улыбнуться, нудно запротестовать, обматерить или врезать по роже. И вдруг я почувствовал небывалое облегчение: ба, есть же на свете и такое – не вступать в дискуссию, а без околичностей бить по зубам. Мне столько лет – или веков? – представлялось верхом низости на аргумент отвечать не аргументом, а пафосом, хохотом, зуботычиной, что меня уже сторонятся. Когда я был свинья свиньей – понравилась девчонка – облапил, наскучил серьезный разговор – схохмил, оскорбился – дал по роже (если, конечно, оскорбитель не чересчур крутой), – я был и общим любимцем (половина обожает, треть терпеть не может), зато теперь, когда я сделался образцом добросовестности, в моем присутствии все увядает: лучше ты будь свиньей и мы будем свиньями, чем подчиняться не живым решалкам, а каким-то безжизненным законам. Святейшая моя заповедь: всех, чистых и нечистых, милых и немилых, мерить одним критерием – да этим же я пытался сделаться правильнее самого Всевышнего – уж он-то воздает не по закону, а по прихоти. Вот, оказывается, что испытывают мои близкие, когда меня нет рядом, – счастье, что можно наконец развернуться от всего сердца…
Но момент был упущен – тут надо сразу отвечать вопросом на вопрос: «Это что за вонючка? Ты на кого пасть разеваешь, сморчок?» Едва не ерзая от нетерпения, я бросал на обидчика умильные взоры, выпрашивая ну хоть какую-нибудь зацепку.
На угол ко мне подсела и принялась меня магнетизировать черно-белая среди всеобщего побагровения женщина-вамп – прежде эта изысканная птица водилась лишь на филфаке.
– Не нужно так страдать, – замогильный вдалбливающий голос. – Она к вам еще вернется.
Тоже прогресс – нынешние дуры верят в свой дар ясновидения.
– Нет, – безнадежно покачал головой я. – Она ни к кому не возвращается.
Я имел в виду молодость. Не упругость членов, а неохватный сноп возможностей, когда еще можно ничего не ампутировать, а совмещать несовместимое – науку и приключения, честность и гордость.
– Неправда, главное быть молодым в душе. Сколько вам лет?
– Шестьдесят семь.
– Но вы потрясающе выглядите!.. – Наконец-то вздрогнуло что-то человеческое. – Вам больше пятидесяти не дашь.
– Вы слишком добры… Обычно женщины плюются при моем появлении…
– Уверяю вас, вы сами себе это внушили!
Возник Коноплянников:
– Он, как всегда, с женщинами!
Я подхватил, мы опрокинули по одной, по другой, закусили невиданной прежде копченой курицей, замаслились, отыскалась еще тройка-пятерка наших – тоже теперь из местной элиты, все были счастливы через меня прикоснуться к невозвратному, а женщины (такие тетки…) так вообще без затей бросались мне