Псионик. Битва за Ханаан. Зиля ЗалалтдиноваЧитать онлайн книгу.
Он предпочитал бродить по городу – рассматривать здания, людей, улицы, остановки, проще говоря, знакомиться с ним.
Его грубо толкнули в плечо. Рушан обернулся и увидел двух дуболомов. Они на самом деле были дуболомами – такими руками только деревья ломать.
– Проверка документов
И Рушан понял, что те самые неприятности уже начались. Снаркисты отоваривались мылом из слизи водоплавающих слизней, крайне мерзких существ, к счастью живущих только в озёрах с голубой щёлочью, где находились кустарные производства. Достоинством такого мыла была способность отстирывать трудновыводимые пятна, но не из-за этого свойства держали его. Мыло являлось любимым лакомством телептиц, нужно было только положить его на пенёк или другую подставку и произнести ритуальное пение, похожее на заставку программы новостей. Телептица прилетала, съедала мыло и потом растопыривала крылья и перья, превращаясь в экран. Качество изображения было не очень высоким, но путешественникам много и не надо – разве что новости и что-нибудь на сон грядущий. Переключать каналы можно было с помощью пульта-птенца. Только войну за пульт не надо было устраивать – птица нервничает и может неслабо долбануть клювом. Не хочешь смотреть новости – купи себе было и примани другую телептицу. Денег жалко – сиди и не вякай, раз такой халявщик.
Среди снаркистов посмеивались над любителями новостей, но не сильно порицали их – чтобы знать, в какие города не стоит соваться. В новостях регулярно мелькали сообщения о бесчиниях федералов, да и рассказы бродяг не внушали оптимизм. Про федералов горько шутили: неизвестно, кого боялись больше – преступников или тех, кто должен защищать от преступников.
Они в прямом смысле потащили его в полицейский участок. В кабинете, куда его затолкали, он увидел того самого чинушу, которого он сравнил с Акакием Акакиевичем.
– Я им сто раз говорил, – если я сказал привести кого, необязательно же волочь взашей!
Рушан знал, что вряд ли начальник сильно сожалел, что с ним так невежливо обошлись. И то неприятное щекочущее чувство, будто прямо сейчас неприятности уже начались, вот только не ясно какого рода… что ему могли предъявить? Разве что оскорбление должностного лица, да и то надо доказать, что он нахамил тому самому лицу. И даже если ничего не докажет, ну заставят штраф заплатить или даже несколько дней посидеть в обезьяннике – не страшно.
А может дело связано с его прошлым, которого он не помнит? Эх, не стоило, имея столь приметную внешность дерзить всем подряд. Мало ли чего он натворил, а вдруг остались люди, которые отрастили на него зуб, а он даже не помнит об этом? Но нет, внутреннее чутьё уверенно говорило, что этого человека он никогда раньше не встречал.
«Давно не видел из вашего народа… народа… народа».
Какого именно народа?
– Вы хотите, чтобы я извинился?
– Нет, я не мелочный человек, – «ага, конечно, тогда на площади чуть не лопнул от злости», – и вообще считай происходящее деловым собеседованием.
– Вы