Пять из пяти. Александр УваровЧитать онлайн книгу.
что же он тут делает? Чего он хочет?
– Нельзя же отказаться от такой судьбы, – возразил я. – Нет… Может, какое-то наказание и предусмотрено… Какое-то… Но – чисто гипотетически. Где-нибудь в контракте, в пункте «Форс-мажор». Но это вроде извержения вулкана, падения комету, прилёта инопланетных агрессоров – то есть явлений в принципе возможных, но практически – невероятных. Как же можно, Карлик? Каким бы артист не был безумным, но… Отказаться от славы? От славы?! И где? На сцене! Когда весь путь к триумфальному завершению актёрской карьеры уже почти что пройден, осталось только одно, самое малое усилие, да и усилия-то, по сути дела, никакого делать не нужно – только лишь играть. Играть свободно, легко, беззаботно! Играть самого себя, свою жизнь, свою душу выпустить на волю! Раскрыть себя…
– Вот именно – раскрыть, – мрачно произнёс Карлик. – Не все этого хотят.
– Не все? Но для чего тогда на сцену идти? – спросил я.
«А, может, ты и впрямь в себе не уверен, слабый Карлик? Роль не даётся тебе?»
– Кто-то идёт, – ответил Карлик. – Вот так идёт, идёт… А потом… На сцене, под светом прожекторов, под взглядами зрителей понимает – не его. Не его это судьба, не его дорога, выбор – глупость, глупость, глупость… И что делать с таким артистом? Отпустить со сцены? Сорвать выступление? Оставить в живых и нарушить традиции клуба? И какой пример для других артистов! Нет… Нельзя выпустить, нельзя.
– Подняться на сцену может только доброволец, – напомнил я. – Это традиция клуба. Главное правило. Так?
– Так, – согласился Карлик. – Подняться – да. Но сойти не может никто! Сойти, уйти, уползти, как угодно, но покинуть сам, своей волей и с правом на жизнь не может никто! Это тоже правило клуба. Только один путь, только в одном направлении. И покинуть можно лишь своё тело, не сцену. А разве может быть по-другому? Ведь на сцене – такая страшная, невероятная нагрузка на слабое, хрупкое человеческое сознание, что всякое может случиться… Ой, что только может! Ты мне верь, я же сумасшедший. Я знаю, где границы сознания, я же их пересекал. И не раз… Меня уже пару раз выписывали из клиники… В третий раз я сбежал. Сюда, в клуб. Я измучен, Хорёк…
«Вижу» с готовностью согласился я.
Мысленно, конечно.
– …Измучен… Пусть не волнуются. Сумасшедшие – только методы. Дороги, по котором идёт ум… Далеко идёт, бедный, далеко. А твой – далеко?
– Я спать хочу, – ответил я. – Давай-ка заканчивать разговоры наши… А то господин старший распорядитель придёт, а мы – как мухи осенние, еле ворочаемся. Он нам и назначит репетиции – на ночь гладя.
– Давай, – согласился Карлик.
Вот такой был сон.
Летний день, берег пруда. Утки плавают, подхватывают брошенные им с берега кусочки булок, расталкивают ряску, шлёпают широкими клювами по воде.
Велосипед мой брошен. В кустах, на берегу. Почти у самой воды. Ноги горят, будто не кровь наполняет