Детский психоанализ. Мелани КляйнЧитать онлайн книгу.
заторможенности в играх, полной неспособности претерпевать любые виды фрустраций, а также приступов практически безмерной тоски. Все эти проблемы привели к тому, что с ребенком стало почти невозможно справляться[12].
Случай с Ритой ясно показывает, что ночные кошмары, которые проявились в полуторагодовалом возрасте, были невротической реакцией на возникший внутри нее конфликт, связанный с эдиповым комплексом[13]. Приступы тревожности и гнева оказывались повторами ее ночных кошмаров, а другие трудности у нее также были тесно связаны с сильным чувством вины, возникавшим как следствие этого раннего конфликта.
Теперь я перейду к рассмотрению содержания и причин возникновения подобного чувства вины в очень раннем возрасте на другом примере. Девочке Труде[14] было три года и девять месяцев[15]. Во время наших сеансов она постоянно играла в то, что уже наступила ночь и что мы обе спим. Затем она осторожно подкрадывалась ко мне из своего, противоположного, угла комнаты (который должен был играть роль ее спальни) и угрожала мне всевозможными способами, например тем, что вот-вот воткнет мне в горло нож, выкинет меня из окна, сожжет меня или сдаст полиции и т. д. Она хотела связать мне руки и ноги или поднять покрывало дивана, сказав, что делает «по-большому»[16]. Оказалось, что последнее означает ее желание заглянуть в попу своей матери в поисках «как» (фекалий), которые для нее означали детей. Еще один раз она захотела ударить меня в живот, провозгласив, что таким образом хочет достать мои «а-а» (кал) и сделать меня несчастной. Затем она сгребла в охапку подушки, которых постоянно называла детьми, и спряталась вместе с ними за диваном. Там она забилась в угол с явными признаками сильного страха, закрылась с головой, стала сосать пальцы и описалась. Она повторяла все это заново и заново каждый раз, когда таким образом нападала на меня. Это во всех деталях соответствовало ее поведению в кроватке, которое она начала демонстрировать, когда ей не было еще и двух лет и когда у нее появились сильные ночные страхи. В то же время она начала постоянно прибегать по ночам в спальню своих родителей, будучи при этом неспособной высказать, что же она хочет. Анализируя причины того, почему она описывалась и обделывалась, я выяснила, что за этим стояли ее атаки на родителей, совокуплявшихся друг с другом, и таким образом данные симптомы были преодолены. Труде хотелось похитить у своей беременной матери ее детей, убить ее и занять ее место в половых сношениях с отцом. Ей было два года, когда у нее родилась сестра. Именно такие импульсы ненависти и агрессии на втором году жизни привели ее к сильной фиксации на своей матери, к сильнейшей тревожности и возникновению чувства вины, что нашло свое выражение среди прочего в ее ночных страхах и кошмарах. Из всего этого я делаю заключение о том, что ранние чувства тревожности и вины у маленьких детей происходят из тенденций к агрессии, связанной
Рита жила в одной комнате со своими родителями почти до двухлетнего возраста и в процессе анализа ее психического состояния обнаруживала явные последствия полученных впечатлений от происходивших на ее глазах интимных сцен. Когда ей было два года, у нее родился братик – событие, которое послужило спусковым крючком к тому, что ее невроз стал проявляться в самых высших формах. Работа по ее психическому анализу продолжалась в течение восьмидесяти трех сессий и осталась незаконченной по причине того, что ее родители уехали жить за границу. Но эта работа, по всем важнейшим параметрам, привела к весьма значительным улучшениям. Накал детской тревожности спал, а обсессивные ритуалы исчезли. Симптомы ее депрессии были в значительной степени купированы, как и ее неспособность переживать разочарования (фрустрации). В то же самое время сеансы терапии и психоанализа позволили уменьшить ее амбивалентность по отношению к ее матери и улучшить отношение к отцу и брату, в общем, трудности в ее воспитании были приведены к нормальному уровню. В первую очередь мне удалось убедить саму себя в продолжительном эффекте результата проведенной терапии через несколько лет после прекращения последней. Я тогда обнаружила, что она вступила в латентный период в удовлетворительном состоянии, а ее интеллектуальное и характерологическое развитие также было удовлетворительным. Тем не менее после того, как я встретилась с ней снова, у меня возникло впечатление, что было бы лучше, если бы ее терапия была в свое время продолжена. Весь ее характер и внутренняя сущность демонстрировали отчетливые признаки обсессивной диспозиции. В этой связи следует отметить то, что ее мать страдала сильнейшим неврозом навязчивых состояний и еще до всего этого (с самого начала) двойственно (амбивалентно) относилась к ребенку. Одним из результатов изменений к лучшему, к которым привело лечение Риты, стало то, что и отношение ее матери к ней также значительно улучшилось; но даже при этом оно – это отношение – оставалось серьезным препятствием на пути развития ребенка. Нет сомнений, что если бы курс психотерапии был доведен до конца, а ее обсессивные черты характера подверглись дальнейшей корректировке, то она достигла бы лучшей сбалансированности в противостоянии тому невротическому и вызывающему неврозы окружению, в котором жила. Через семь лет после окончания курса терапии ее мать сказала мне, что Рита продолжает развиваться более или менее нормально.
В главе 8 я приведу более полные соображения в пользу предположения о том, что эти эмоции на ранней стадии конфликта, связанного с эдиповым комплексом, уже находят свой выход.
Труде (Trude) – уменьшительная форма немецкого имени Гертруда (Gertrude). –
В данном случае и далее приводимые возрасты пациентов означают возраст, в котором была начата (психоаналитическая) терапия этих детей.
В оригинале в данном месте стоит закавыченное «Po – Kaki – Kuki». –