Пароль: «Тишина над Балтикой». Илья ДрокановЧитать онлайн книгу.
«Цесаревич» стал называться «Гражданин», «Император Павел I» – «Республика», а «Император Александр II» – «Заря свободы».
Воспоминания об этом тяжком для флота времени свинцовым грузом лежали на сердце Тихонова. По агентурным каналам до него доходили сведения о том, что среди тех, кто поднимал балтийских матросов на бунт против командования, были агенты германской разведки. Он предупреждал Непенина, но тот уже ничего не мог поделать. Летом 17-го полученные ранее агентурные сведения подтвердил в разговоре с Тихоновым один из высших чинов полиции Финляндии. Он рассказал и о том, что первые удары бунтовщиков направлялись конкретно на уничтожение подразделений контрразведки и жандармского управления, то есть тех служб, которые обязаны были пресечь беспорядки и происки иностранной агентуры.
Успокаивало Тихонова лишь то, что ему удалось сохранить жизни всех офицеров разведывательного отделения. После получения сведений о начале расправ над офицерами в Кронштадте и Гельсингфорсе, он откомандировал подчиненных на островные посты радиоперехвата, где служили надежные матросы, не подверженные революционной пропаганде. Сам с проверенными матросами охраны и кондукторами занял позиции по обороне архива разведки от возможных провокаций. Но, что называется, Господь миловал, потому что матросская «буза», прокатившаяся по некоторым крейсерам и эсминцам, отстаивавшимся в Ревеле, была кратковременной и менее кровавой, чем в других местах. Хотя и в Ревеле были жертвы: погибли пять офицеров.
После убийства Непенина новое командование Балтийским флотом не уделяло разведке никакого внимания. Лишь Ренгартен, произведенный в 1917 году в капитаны 1-го ранга, пребывая в должности помощника комфлота, старался привить новым высоким должностным лицам сознание необходимости использовать в боевой службе добытые флотскими офицерами достоверные данные о противнике. Он по-прежнему требовал от начальника разведывательного отделения регулярно готовить и направлять в штаб сводки по обстановке на Балтийском морском театре военных действий. Ренгартена всегда поддерживал флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1-го ранга князь Михаил Борисович Черкасский. Из Ревеля от Тихонова сводки регулярно направлялись в штаб: работа офицеров разведывательного отделения не прерывалась ни на минуту, но Владимир Константинович понимал, что ему не на кого опереться в штабе, кроме Ренгартена и Черкасского. Остальные представители командования в это время, которое Тихонов, пользуясь историческими аналогиями, именовал Смутой, решали главным образом собственные вопросы. В военных действиях на море как раз наступило затишье – немец зимой не наседал.
Тихонов выработанным службой чутьем предчувствовал, что надвигается общий коллапс, который разрушит и флот, и разведку. За себя он не переживал – война приучила относиться к жизни философски: сегодня ты живой, а завтра по-всякому может получиться, тяжело ему было представить, как резко может ухудшиться положение