Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный (адаптирована под iPad). Борис АкунинЧитать онлайн книгу.

      Любовь к строгой простоте сочеталась у Александра с почти маниакальной страстью к аккуратности, мелочной дотошностью. Это пристрастие, унаследованное от Павла, уже нельзя считать безусловным достоинством, скорее палкой о двух концах. В этом ощущалась даже некоторая ненормальность. Шубинский пишет: «Письменные столы его содержались в необыкновенной опрятности; на них никогда не было видно ни пылинки, ни лишнего лоскутка бумаги. Всему было свое определенное место; сам государь вытирал тщательно каждую вещь и клал туда, где раз навсегда она была положена. На всяком из стоявших в кабинете столов и бюро лежали свернутые платки для сметания пыли с бумаг и десяток вновь очиненных перьев, которые употреблялись только однажды, а потом заменялись другими, хотя бы то было единственно для подписи имени». Император приходил в сильное раздражение, если видел малейшее нарушение симметрии – например, если листок бумаги оказывался не вполне ровным (их тогда нарезали вручную). К сожалению, подобным образом Александр относился не только к письменным столам и писчебумажной продукции. Снисходительный и терпеливый по отношению к «штатскому» обществу, он был истинным сыном своего отца во всем, что касалось военного дела. Должно быть, в его внутреннем мире жизнь делилась на сферы, где хаос допустим – и где он совершенно непростителен. «Мелочные формальности военной службы и привычка приписывать им чрезвычайно большое значение извратили ум великого князя Александра, – пишет Чарторыйский. – У него выработалось пристрастие к мелочам, от которого он не мог избавиться и в последующее время, когда ему уже стала понятна абсурдность этой системы».