Вечера на хуторе близ Диканьки. Вий. Николай ГогольЧитать онлайн книгу.
полуострова.
Литвинство – в исторических источниках этим термином обозначали население Великого княжества Литовского. В XIV–XIX веках так называли преимущественно белорусов и восточных литовцев.
Ю. Брандт. Стычка казаков с татарами
«…часто разгульничал Басаврюк…» Басаврюк – имя этого персонажа изначально было вынесено в заглавие повести, которая в первом издании называлась «Басаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала». В славянской мифологии такой персонаж не встречается, но у многих европейских народов бытуют истории про ведьм или колдунов, иногда наделенных чертами вампиров, название которых происходит от тюркского basyrkan – «ночной кошмар». Самые знаменитые из них – венгерские ведьмы босоркани, которые, согласно поверьям, активизировались как раз на праздник Ивана Купала. В XVI–XVIII веках над ними неоднократно проходили судебные процессы. Румынские ведьмы босоркой, по преданию, обитали в основном в Трансильвании. В бойковских (карпатских) говорах босурканей называют ведьму-гадалку, у лемков босорка – это ведьма, отбирающая молоко у коров. Басаврюк – плод фантазии Гоголя, типологически близкий бесу – «дьяволу в человеческом обличье».
«…когда на шее монисто…» Монисто – ожерелье из бус, жемчуга, монет, бляшек, разноцветных камней, кораллов и т. д. Указывало на социальный статус его носительницы. Древнейшее шейное украшение, которое изначально служило для украшения одежды исламских женщин.
В. Тропинин. Девушка-украинка в пейзаже
В селе была церковь, чуть ли еще, как вспомню, не святого Пантелея*. Жил тогда при ней иерей, блаженной памяти отец Афанасий. Заметив, что Басаврюк и на светлое воскресение* не бывал в церкви, задумал было пожурить его – наложить церковное покаяние. Куды! насилу ноги унес. «Слушай, паноче! – загремел он ему в ответ, – знай лучше свое дело, чем мешаться в чужие, если не хочешь, чтобы козлиное горло твое было залеплено горячею кутьею!» Что делать с окаянным? Отец Афанасий объявил только, что всякого, кто спознается с Басаврюком, станет считать за католика, врага Христовой церкви и всего человеческого рода.
В том селе был у одного козака, прозвищем Коржа, работник, которого люди звали Петром Безродным; может, оттого, что никто не помнил ни отца его, ни матери. Староста церкви говорил, правда, что они на другой же год померли от чумы; но тетка моего деда знать этого не хотела и всеми силами старалась наделить его родней, хотя бедному Петру было в ней столько нужды, сколько нам в прошлогоднем снеге. Она говорила, что отец его и теперь на Запорожье, был в плену у турок, натерпелся мук бог знает каких и каким-то чудом, переодевшись евнухом, дал тягу. Чернобровым дивчатам и молодицам мало было нужды до родни его. Они говорили только, что если бы одеть его в новый жупан*, затянуть красным поясом, надеть на голову шапку из черных смушек с щегольским синим верхом, привесить к боку турецкую саблю, дать в одну руку малахай*, в другую люльку в красивой оправе,