Сиротка. Книга 2. Мари-Бернадетт ДюпюиЧитать онлайн книгу.
сделал Эрмин знак, что пора идти. Девушка испуганно посмотрела на мать. Лора подбодрила ее сияющей улыбкой. Она последовала за своей дорогой девочкой и на этот раз не стала надевать шляпку с вуалью.
Во время недолгого перехода от номера Лоры к эстраде ресторана Эрмин в немногих словах описала все, что случилось, Хансу Цале. Пианист сумел внушить ей доверие.
– Кто бы мог подумать, что все так сложится! – вздохнул он.
Одобрительный шум послышался в зале, когда девушка вышла на маленькую сцену. Она была тронута тем, что ее выступления ожидали, и даже польщена. Пальцы Ханса пробежали по клавишам, двое скрипачей взмахнули смычками, и над залом вознеслись первые аккорды песни «La Paloma».
Жозеф вернулся за свой столик. Он только что изложил мэру Валь-Жальбера свое видение дела, сделав упор на странном поведении Лоры Шарден как в прошлом, так и в настоящем. Рабочий был зол и разговаривал так громко, что сидевшая за соседним столиком дама потеряла терпение.
– Потише, месье! – сердито воскликнула она.
Мэр заметил напряженным шепотом:
– Дама права, Жозеф! Мы все это обсудим позже, по дороге домой. У Эрмин удивительный дар и ангельский голос!
Девушка спела «Золотые хлеба» и «О Канада!», как того желал директор отеля. Пение частично освободило ее от беспокойства и гнева, с корнем вырвав из сердца все страдания, которые она испытала за свою недолгую еще жизнь и которые пришла пора позабыть. Этим вечером голос «снежного соловья» звучал с такой силой, брал такие высокие ноты, что аудитория буквально вибрировала от восторга.
Последовал гром аплодисментов. Ханс, сидя за своим фортепиано, не сводил глаз с хрупкой фигурки в белом. Эрмин оказалась настоящим чудом, исключением из правил.
«Она могла бы выступать в Капитолии, в Квебеке, – думал он. – У девочки сопрано исключительной красоты! Поработав над техникой, она покорит весь мир!»
Заглядывая в будущее, музыкант видел театр Ла Скала в Милане, театр де ла Моне в Брюсселе и нью-йоркский Метрополитен Опера. Рядом с девушкой он видел себя – человека, который направляет и строит ее карьеру.
Внезапно Эрмин торопливо подошла к нему.
– Месье Цале, я больше не могу! Я хочу закончить выступление. Мой опекун не сводит с меня глаз, делает мне знаки, чтобы я подошла. В глубине зала я вижу свою мать, ту, кого я привыкла называть «дама в черном». Понимаете ли вы? Моя мать! Я называю ее так, словно это нечто само собой разумеющееся, а ведь она много лет не интересовалась моей судьбой…
– Соберитесь с силами, мадемуазель, – тихо сказал ей Ханс. – Вы пели прекрасно! Закончите выступление, тем более что осталась всего одна песня. Потом я вам советую выслушать своего опекуна. И обязательно еще раз поговорите с матерью. У меня нет четкого представления о ситуации. Однако узнать правду нужно обязательно.
Их разговор не остался незамеченным. Дирижер дважды кашлянул, адресуя певице и ее аккомпаниатору недвусмысленные взгляды.
– Она ни слова не сказала о