Сказки бабушки Зимы. Сергей КозловЧитать онлайн книгу.
p>Дверь в залу закрыта. В зале украшали ёлку.
А в маленькой гостиной, у запертой двери, томились дети, – свои, домашние, дети, и чужие, приглашённые на ёлку.
Никакая игра не могла их занять. Они думали только о том, что их ждёт, когда раскроются двери.
Толстый белый мальчик с надутым обиженным лицом говорит:
– Только подарили бы чего хорошего, чтоб не дрянь.
Чёрненький, задира с хохолком, отвечает:
– Мне-то подарят, а тебе-то нет. Мне подарят живую лошадь. Я умею на лошади ездить, а ты нет.
– Никогда ты на лошади не ездил, – говорит надутый.
– Не ездил, да умею. А ты всё равно не умеешь.
– А моя мама умеет на пароходе ездить, – вступает в разговор маленькая девочка в короткой юбочке. Бант на её голове больше этой юбочки.
Толстому мальчику неприятно, что такое ничтожество с бантом впуталось в их мужскую беседу. Он обрывает нахалку презрительной скороговоркой:
– Мама-то умеет, да ты не умеешь.
– Подарили бы мне рельсов! – мечтает чей-то тоненький голосок. – Хоть немножечко, да настоящих.
Худенькая девочка, с острым веснушчатым личиком, вздохнула и сказала шёпотом:
– Эти двери не откроются. Там ничего нет. Вот здесь стена откроется, там всё и будет.
Дети повернули к ней головы с любопытством и недоверием. Она всегда врёт. Её так и называют Катя вратя. Однако всё-таки любопытно.
– Что же будет?
– Будет…
Она не знала, что сказать. Потом, точно вспомнила, широко раскрыла светлые глаза.
– Там будет всё сделано из музыки. Двенадцать хрустальных кораблей и жемчужные лебеди.
– Врёшь, – буркнул обиженный мальчик. – Из музыки делать нельзя.
– Нет, можно, – упрямо ответила девочка. – Возьмут музыку и напиливают смычком. А потом кусочки склеивают в разные штучки. И всё там не такое. А самый хорошенький лебедь подойдёт и подарится мне. Самый хорошенький. У него на ножках бриллианты. Он танцует и поёт. И солнце там чёрное. От него бывает ночь.
Мальчик с хохолком удивлённо задумался и вдруг сообразил и заскакал на одной ноге.
– Катя-вратя! Катя-вратя! Врёт, врёт, врёт!
Веснушчатая девочка прижала руки к груди.
– Это всё правда, – повторяла она дрожащим голоском. – Это всё правда. Я это даже видела во сне.
Двери открылись. Мамы, папы, тётки – большие, шумные, весёлые – позвали детей. Свет, гул, звон, крик, музыка.
Когда детям роздали подарки, мальчик с хохолком увидел веснушчатую девочку. Она стояла одна в углу за дверью и задумчиво прижимала к груди большого носатого пая́ца в пёстром платье с позументами.
– Ну, где же твой лебедь? – крикнул он. – Чего же ты врала, врунья?
– Вот лебедь, – отвечала девочка, ещё крепче прижимая к себе паяца. – Вот он. Совсем жемчужный. Видишь? Из музыки.
Её бледные глаза смотрели так честно и строго, что мальчик с хохолком растерялся и, чтобы выйти молодцом из неприятной истории, заскакал козлом вокруг ёлки и заорал во всё горло:
– Катя-вратя! Катя-вратя!
Я знала эту девочку.
Она потом всю жизнь искала страну хрустальных кораблей и каждого шута горохового принимала за жемчужного лебедя.
С. Михалков
Мороз и морозец
(Литовская сказка)
Жил когда-то Дед Мороз,
У него внучонок рос.
Всем хорош Морозец был,
Да похвастаться любил:
– Дед силён, а я сильней!
И кусаюсь я больней!
Я моложе на сто лет!
Заморожу целый свет!
Вот Морозец как-то раз
В чистом поле, в поздний час,
Видит: едет, сыт и пьян,
В толстой шубе толстый пан.
Кони барина везут.
Наш Морозец тут как тут!
Рядом с паном в сани сел –
Нос у пана побелел.
Пан не чует рук и ног,
Весь до косточек продрог,
Льдинки сыплются из глаз…
Пробил пану смертный час,
Не спасли его меха –
Рукавицы и доха.
– Что ты кверху поднял нос? –
Встретил внука Дед Мороз.
Усмехнулся внук в ответ:
– Шуба есть, а пана нет.
И не вылез из мехов,
Как промёрз до потрохов.
Ты силён, а я сильней,
И кусаюсь я больней!
Заморожу