Пленники темной воды. Александр УваровЧитать онлайн книгу.
недолго.
Нет, нелёгкое это занятие – спорить с женщиной. А то и вовсе бесполезное.
– Ну, хорошо, – сдался Ханс. – Только действительно недолго. Нам ведь ещё завтра рано вставать. И…
– Что?
– И ещё коктейль. Я закажу?
Она кивнула в ответ. Её охватила вдруг такая неожиданная, внезапная, неизвестно откуда взявшаяся усталость. Полусон… Словно она прошла уже под ночным небом, отбиваясь от резких порывов холодного ветра, что подталкивает в спину и хватает за рукава. Словно успела уже вдохнуть влажный, настоянный на тяжёлых чёрно-серых волнах морской воздух.
– Всё в порядке?
– Да. Теперь я тебя подожду. Только недолго.
Ханс встал и отправился к стойке бара.
Ида провожала его взглядом до тех пор, пока её внимание не отвлёк нарастающий шум у неё за спиной.
Мужчина за соседним столиком неловко взмахнул рукой и задел бокал, что стоял на самом краю стола. Бокал упал на бок, прокатился полукругом, щедро разливая по столу остатки «Хеннеси» – и, задержавшись перед падением на долю секунды, слетел на пол, с коротким и глухим хлопком разбившись на крупные, неровные осколки.
Мужчина продолжал энергично жестикулировать, ничего не заметив. И вдруг, словно заметив или просто ощутив, что произошла какая-то неприятность, пусть мелкая, незначительная, но оттого, наверное, ещё более досадная, осёкся он резко на полуслове, остановился – и посмотрел вокруг, медленно поворачивая голову, лишь на долю секунды задерживая взгляд на лицах людей, что сидели вокруг него. И когда его взгляд встретился со взглядом Иды – она вдруг поняла, что человеку этому отчего-то страшно. Очень страшно. И страх этот не отпускает его ни на секунду, ни на миг, пусть самый малый миг передышки, отдыха, краткого забвения, забытья. Потому так весел он и развязен, что всё это: и громкая, подчас резкая речь его, и размашистые, стремительные движения, и смех, громкий и раскатистый, всё это – только демонстрация веселья, которого в реальности нет и в помине.
И резкий хлопок разбившегося бокала, быть может, даже и не замеченный сознанием, словно лёгкий, но неожиданный и оттого болезненный и неприятный толчок в грудь, выбил несчастного этого человека из шумного, бесшабашного, бездумного и потому спасительного полусна, в который он сам себя так старательно погружал уже кряду три часа.
И страх вернулся к нему снова, словно память в глубоких, болезненных, трескающихся при каждом движении рубцах проснулась вновь – и стоном напомнила вновь о себе.
– Чёрт возьми, – сказал мужчина. – Ребята, посмотрите, тут, кажется, осколки под столом. Надо бы сказать официанту…
Красные домики на сером берегу. Валуны, уходящие в море. Далеко-далеко, так что кажется, будто и само море можно перейти, лишь перескакивая с одного камня на другой. Лишь бы не поскользнуться на мокрых их, тиной заросших спинах. И тогда, там, на другом конце моря…
– Так, тут уже вовсю веселятся, – сказал Ханс, отодвигая кончиком ботинка осколок стекла, закатившийся под их столик. – Надеюсь, эта