Тропическая территория. Андрей Николаевич КузьминЧитать онлайн книгу.
и вот-вот должен был оказаться по ту, или точней по эту сторону Темной. Димка с красными от утомления и пережитого глазами резко дергал машину на ухабах.
– Плавней, плавней!– консультировал его дядька.
– Вот это съездили за корнем, писец!– продолжая рывками давить на газ, ответил племянник.
Вачура на прощанье взглянул на появившийся меж хребтов каменный пик и коротко вскрикнул,– Стой!!!
Вышел из джипа и внимательно пригляделся – на синею скалу взбирались двое, с такого расстояния видневшиеся двумя шевелившимися черточками.
– Ну и бог с ними!– буркнул он и выгнал из-за руля Димку,– С тобой и к утру не доедешь!
Поехали дальше. Но что-то останавливало Вачуру. Какая-то внутренняя сила заставляла вернуться. «Ищите Пути к Росе!»– вспомнил Геннадий сказочное видение в пещере,– Стой!– повернулся он к сидящему на пассажирском сиденье Димке.
– Да не я ж за рулем?!– изумился тот.
– Стой, стой,– куда-то вовнутрь себя прошептал Леший и чуть съехал с дороги в кусты волчьей, ярко-красной ягоды, вскользь подумав о том, что время, когда можно будет в открытую быть добрым и честным уже не придет. По крайней мере, он, в своей земной, планируемой даже по мелочам жизни, такого благоденствия не застанет! Хотя, какое это может иметь значение?! Он давно уже свыкся с тем, что есть! Это в результате привело его к тому, что общество людей, среди которых он решал свои различные бытовые и философские проблемы – от покупки российского, ядовито пахнущего стирального порошка, до споров с бывшим заведующим поселковой поликлиникой об устройстве нашей загадочной вселенной…. Так вот! Это общество уверенно и навсегда решило, что Вачура – это не добрый молодец, а это изворотливый индивидуум, способный, не содрогнувшись, убить ближнего ради достижения своей, поставленной когда-то в танкистской юности цели. Короче говоря, Вачуру окружающие уже давно принимали за криминального, а других и не было, авторитета.
«Просто умный и изворотливый шибко, вот и не сидел!»
Вачура и не сопротивлялся такому представлению о себе, потому что в новом сообществе большинство соотечественников считалось лишь с представителями цивилизации, владеющими бандитскими навыками. Пусть это будут хоть недавно освободившиеся сидельцы, хоть высокоранговые менты. Лишь бы стержень внутренний у них был бандитский – беспощадный! А выпячивать напоказ свое бандитское нутро все-таки считалось «стремным». Поэтому мент-бандит занимал наиболее высокую ступень в сложившейся общественной Иерархии…, более высокую, чем отъявленный, награжденный туберкулезом за упорство сиделец. Уважали такого, конечно, сильней, но считались, однозначно, больше, с не нюхавшим сырого карцера ментом, представлявшим гораздо более серьезную опасность. Если простой бандюган мог покалечить, а затем поставить на счетчик, то мент сначала калечил, затем ставил на три счетчика и при получении суммы, эквивалентной