Тринадцатая редакция. Модель событий. Ольга ЛукасЧитать онлайн книгу.

      Утро начиналось, как правило, с появления Эрикссона. Он мог возникнуть в комнатушке в любой момент. Более того, он, вероятно, всегда находился и в ней, и везде, так же как и другие шемоборы второй ступени. В какой-то момент пленник даже понял, как это у них получается. Если исхитриться и просунуть руку сквозь все три измерения, то можно дотянуться до руководящего состава. Принесёт ли этот поступок пользу, а главное – не последует ли за ним мгновенное повышение по службе, Дмитрий не знал, поэтому старался даже не думать в этом направлении. Всё-таки сидеть в тёплом застенке, не имея возможности выйти на воздух, понять, какое там время года и время суток, не так уж плохо. Свобода – даже полная, абсолютная, нереальная свобода второй ступени – не сравнится пока с удовольствием каждую секунду ощущать своё тело, дышать, облизывать пересохшие губы, потягиваться до хруста в суставах и даже вскакивать на ноги при появлении Эрикссона.

      Учитель, равно как и прочие Зелёные хвосты, занимался предотвращением и расследованием преступлений, совершённых шемоборами, а негодного предателя-ученика он приспособил для скучной, но не менее важной работы: подбирать провинившимся соответствующие посмертные наказания. Каждый преступник должен получить после смерти то, чего он больше всего боялся, избегал, ненавидел при жизни, и ровно в таком количестве, чтобы пробрало как следует, но не перевесило меру его преступления.

      Дмитрий Олегович получил нечто вроде временного допуска к всемирному информаторию, а вернее будет сказать – к той его части, где хранились досье на всех шемоборов мира. Впрочем, большинство ячеек этого информатория было для него закрыто. Стоило ему только проявить интерес к посторонним жизням, как та же невидимая стена, что перекрывала коридор, возникала перед его мысленным взором, и волей-неволей приходилось возвращаться к своим делам. Видимо, там, за пределами третьего измерения, такие вещи можно регулировать легко.

      Лежа на своём топчанчике в углу, он изучал биографии бывших коллег. Ничего неожиданного: родился, жил, с детства выделялся умом и стремлением к обособленности, встретил учителя, стал шемобором, подавал надежды, демонстрировал успехи, в какой-то момент шагнул в неправильном направлении. Жил дальше, умер, теперь должен быть наказан.

      Дмитрию Олеговичу стало казаться, что ни один шемобор не проживает жизнь безгрешно: обязательно где-нибудь, да оступится. Иные по сравнению с ним самим были просто невинными младенцами: подумаешь, сфальсифицировал пару договоров, чтобы полгода понежиться на пляже, наслаждаясь счастливым ничегонеделанием, тьфу, – мелочь какая. Отправить его на эти же самые полгода в ледяную полярную ночь и сказать, что это – навсегда, и будет с него. Или вот, например, эта фифа – закрутила роман с носителем и чуть ли не за ручку отвела его к мунгам. Потому что