Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж. Генри Лайон ОлдиЧитать онлайн книгу.
ноги, приятель, «пшик» не за горами!
Храм пустовал. Кусок стены послушно крутанулся вокруг оси, и мне навстречу…
– Настя?!
– Снегирь?!
– Ты чего в моем сне делаешь, подруга?
– А ты – в моем?!
С минуту мы ошарашенно глядим друг на друга. На Анастасии – знакомые портки с безрукавкой, только безрукавка почему-то надета задом наперед. Туго я соображать стал. Никак не пойму, по какой причине. Ведь есть же причина, должна быть!
– Кошмар, Снегирь! Какой гад такие сны сочиняет?! Встречу – убью!
Скромно молчу.
– Думала: замуровали! Сейчас Фредди Крюгер вылезет!.. Не мог раньше объявиться?!
– Фредди?
– Ты, дубина!
– Откуда ж я знал? Сплю себе, фьюшку хлебаю…
– Алкаш! Он хлебает, а я расхлебываю!
Машинально оправдываясь, я нутром чую приближение скандала, – но тут на тройке с бубенцами подкатывает дружище-»пшик». Оттолкнув Настю, врываюсь в каморку, спешно раздеваюсь, швыряя вещи в сундучок. Пинаю спусковой камень, больно ушибаясь локтем. Из нездешнего далека гулом колокольни вспыхивает:
– Снегирь, ты куда?! Ты зачем голый, Снегирь!..
Просыпаюсь я, Настя. С легким паром.
То есть с добрым утром.
VIII. Рубаи из цикла «Обитель скорбей»
Написал я роман, – а читатель ворчит.
Написал я рассказ, – а читатель ворчит.
Я все время пишу – он все время читает,
И – Аллах мне свидетель! – все время ворчит!..
IX. Дорога дальняя, казенный дом с перерывом на воспоминания
Противостояние «высокой» и «коммерческой» прозы существовало всегда и всегда было нормальным состоянием литературы. Другое дело, что интересы авторов обеих литератур диаметрально противоположны.
Авторы «коммерческой» литературы, как правило, страстно жаждут признания другой стороны, но, не в силах получить его обычным путем, добиваются такого признания нелитературными средствами. Войны всегда развязываются авторами «низкой» литературы, и если уж война начинается, то ведется именно как война – действия, направленные на полный разгром противника.
Одинокий трубач на перроне вдохновенно лабал «Семь сорок» в ритме «Прощания славянки». Гимн Ее Величества Дороги взмывал к небесам, золотой иглой пронзая насквозь плоть сумерек, и вороны, ошалев от меланхолии, граяли Краснознаменным хором им. Дж. Гершвина. Смутные тени наполняли февраль: добры молодцы с баулами, красны девицы с мобилами, проводницы с полупроводниками, носильщики с волчьим блеском в очах, красных от недосыпа и бодуна; разбитные офени бойко впаривали пиво, перцовку на меду, конфеты «Радий», пижамы из байки и сервизы под Гжель, – видимо, пассажирам назначалось хлебать «ёрш» именно из синюшно-лубочной чашки, надев хэбэшный пеньюар и закусив липкой карамелькой. Мимо скользнул юноша бледный, вяло каркнув: «На хлебушек, дядя?», и, не дождавшись милосердия, купил у жирной бабки пол-литра «Рябины на коньяке». У ступеней подземного перехода, зевая во всю пасть, скучал мордоворот-ротвейлер: