Черное колесо. Абрахам МерритЧитать онлайн книгу.
Но Пен не смеялась. Она отодвинулась от колеса и стояла у подножья короткого трапа, ведущего с кормовой на главную палубу. Мне показалось, что она напряженно и очень уж внимательно смотрит на подходящего Мактига.
Я заметил, что палуба под ее ногами была на пять-шесть футов выше той, на которой были мы с Мактигом, и что рядом находится дверь, очевидно, ведущая в проход или каюту под кормовой палубой. В порог и косяки двери были вбиты десять тяжелых металлических гвоздей на расстоянии в полфута друг от друга. Они торчали наружу наподобие cheveaux de trise[2]. Шипы торчали и поперек двери с разных сторон. Ясно, что дверь открывалась наружу, как и должно быть на корабле; причины этого поймет всякий моряк. Тот, кто забил шипы, намерен был прочно запечатать эту дверь.
Запереть то, что было внутри.
Я собирался заговорить об этом с Мактигом и не смог. Он с тем же странным вниманием смотрел на Пен и шел медленно и неохотно, словно против воли.
Когда я начал подниматься по трапу, мне пришло в голову, что палуба поразительно чиста. Доски как будто только что промыты и надраены. У закрытой двери виднелись небольшие кучки песка, но и все.
Остальные толпились у рулевого колеса, и я слышал, как Бенсон возбужденно говорил:
– Оно прекрасно, Майк! В отличном состоянии! Его легко перенести и укрепить на «Сьюзан Энн». Клянусь Богом, я вырвал бы даже старый руль, если бы он не был разбит!
Я подошел к колесу и взглянул на него. Прекрасная вещь, из какой-то твердой, гладкой древесины поразительно черного цвета. Как будто вырезано из полированного гагата, а не из дерева. И состояние прекрасное, ни царапинки, ни вмятины. Но самое удивительное – окружность рулевого колеса. Шести дюймов шириной, этот деревянный обод полого изгибался, в него были вделаны спицы. А по кругу в ряд вырезаны изображения рук, тыльные стороны ладоней, пальцы согнуты, будто сжимают что-то. Я пересчитал их – восемнадцать. Вглядевшись внимательнее, я понял, что их – девять пар и что ни одна из них не похожа на другую. Ясно также, что выполнил эту работу замечательный художник и работал он с живой натуры – в каждой паре рук была отчетливая индивидуальность. Каждая пара сцеплялась у запястья, под и над ней проходили другие руки, так что все восемнадцать рук сливались в единый неразделимый узор. Одна пара была женская, пальцы длинные и тонкие, концы их заостренные, но сильные и со странным впечатлением жестокости. Еще одна пара, нарушая общий рисунок, располагалась под другим углом… и хватка этих кистей была сильнее, крепче… Форма и симметрия этих рук говорили о воспитании… руки патриция…
Эти подробности громоздились друг на друга, только что незаметные, а в следующий момент – абсолютно ясные, как будто колесо само открывало их… и тут мне показалось, что полоска, на которой вырезаны руки, становится прозрачной, и что руки не вырезаны, а находятся в ней… и что каждая из них держит спицу черного колеса… и что руки эти живы…
6. Черное колесо поворачивается
С неожиданным отвращением я отвел взгляд, охваченный тревогой. Бенсон опустился перед колесом на колени, осматривая
Доска или бочка, покрытые острыми металлическими шипами, торчащими в разные стороны. В средние века использовались в качестве защиты от нападения кавалерии. –