Гениальная власть! Словарь абстракций Кремля. Глеб ПавловскийЧитать онлайн книгу.
и как основа легитимности его решений, и как место для массы в политике.
СССР рухнул, утопия консенсуса досталась в наследство России. Борис Ельцин короновался именем того же всенародного большинства. Он верил в демократию, но мыслил горбачевским «консенсусом» – большинством, которое не нужно подсчитывать. Президент правит Россией волей консенсуса – вот ранний первоисток политики большинства.
Гипотеза суверенной России материализовалась вне связи с ПРОИСХОДЯЩИМ в Европе. Мы принимаем демократию как синоним национального суверенитета, но не наоборот.
БЕЗАЛЬТЕРНАТИВНОСТЬ, поначалу бывшую лишь проекцией высокого рейтинга, поддержали сознательно, превратив в принцип власти. Замеры рейтингов путинского БОЛЬШИНСТВА между выборами приобрели стиль плебисцита.
И желанное большинство явилось в виде электорального чуда 2000 года – народной поддержки Путина. Оно материализовалось как лидерское вокруг Путина и как прогосударственное вокруг власти. Сродни советскому «подавляющему большинству», оно отклоняло любую альтернативу великолепному Путину.
Безальтернативность, поначалу бывшую лишь проекцией высокого рейтинга, поддержали сознательно, превратив в принцип власти. Замеры рейтингов путинского большинства между выборами приобрели стиль плебисцита.
Безальтернативное большинство измеряется рейтингом доверия президенту, а динамика его рейтинга 10 лет выглядела почти ровной линией. Картина слабо изменилась и теперь, когда у тандема два лица. Оба они теперь падают в популярности, но они падают вместе.
Тающий ледник большинства высится в центре ландшафта российской демократии. Власть не порвала связи с выборностью, превратив выборы в пролонгацию статус-кво без альтернатив. История Владимира Путина – это история обретенного большинства. Обретенного навсегда?
Российский политический класс не забудет, как советское «подавляющее большинство» вдруг отвергло СССР. Является ли «путинско-медведевское» большинство опорой для государственной воли? Вопрос не имеет ясных ответов «да» или «нет». Оттого мы обсуждаем проблему единства России как вечный политтехнологический коан. Российское государство остается само для себя под вопросом. Консенсус в отношении новой России достигнут, но правящая команда-модератор в этом сомневается.
В прошлом любая экстремальная задача решалась силами команды, собранной ad hoc, и последняя из таких команд, наша, десять лет правит Россией. Ее пароль – волевой форсаж невозможного – различим в речах таких разных людей, как Владислав Сурков, Анатолий Чубайс и Владимир Путин («нам все говорили – невозможно, провалитесь! – а мы взяли и сделали!» ©). Естественно думать, что и в будущем любая задача разрешима так же – ведь гении остаются в Кремле, раз большинство безвольно.
Медведев хотел создания правовых институтов, где воины