Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние. Татьяна ЛабутинаЧитать онлайн книгу.
всего лишь как подходящий объект для манипулирования при достижении своих целей. Что это были за цели?
Здоровье императрицы Елизаветы Петровны в ту пору заметно ухудшилось, и европейские монархи были озабочены тем, кто наследует российский престол в случае ее кончины. Уже в одном из первых писем к Екатерине сэр Чарльз умолял сообщать ему все, что ей станет известно о здоровье императрицы. «Ничего нет на свете, что интересует меня более», – подчеркивал он62. И действительно, посол постоянно интересовался у княгини, в каком здравии находится Елизавета Петровна. Екатерина охотно отвечала, извещая Уильямса о том, что императрица не может «взойти на свои лестницы без одышки», подтверждением тому служат «подъемные машины, поставленные везде». Спустя месяц сообщала, что состояние Елизаветы Петровны резко ухудшилось: императрица упала в обморок, «пальцы рук сжались, ноги и руки охладели как лед, глаза лишились зрения. Тут ей бросили кровь, сильно и много, а зрение и чувства вернулись ей». В письме от 17 октября 1756 г. Екатерина более подробно информировала Уильямса о состоянии здоровья императрицы: «Вчера, среди дня, случились (у императрицы – Т.Л.) три головокружения или обморока. Она боится и сама очень пугается, плачет, огорчается и, когда спрашивают у нее, отчего, она отвечает, что боится потерять зрение. Бывают моменты, когда она забывается и не узнает тех, которые окружают ее… Ей дают пропасть снадобий, и она очень послушно принимает все. Мой хирург, человек очень опытный и разумный, высказывается за апоплексический удар, который сразит ее безошибочно». Тот же эскулап убеждал Екатерину, что частые боли у императрицы возбуждали у него «подозрение в раке»63. Чтобы постоянно получать информацию о состоянии здоровья государыни, Екатерина даже разместила в ее покоях своих соглядатаев. «У меня имеются три лица, которые не выходят из ее комнаты и которые не знают, каждое в отдельности, что они меня предупреждают, и не преминут в решительный момент сделать это», – информировала она посла. В ответ Уильямс писал: «Я рад узнать, что вы так хорошо осведомлены о ее состоянии; это вам очень нужно»64. Он почти не сомневался в том, что императрица доживает последние дни. В письме от 22 октября он извещал Екатерину о том, что Елизавета Петровна «кашляет кровью и задыхается; ноги ее распухли, и ее мучает грудная водянка».
Изучавшая мемуары Екатерины М.А. Крючкова подчеркивала, что в переписке Уильямса с великой княгиней просматривалась «смесь политического авантюризма, салонного жеманства и неприкрытого цинизма». Однако более всего автора поражало, даже шокировало в письмах «почти открытое ожидание смерти императрицы Елизаветы». Екатерина и посол сообщали друг другу признаки прогрессирующей болезни императрицы, «вовсе не притворяясь, что это их печалит»65 .
Почему же британский посол уделял столь пристальное внимание состоянию здоровья российской императрицы? «Особое внимание, – писал известный историк XIX в. А.Г. Брикнер, – обращалось
Там же. С. 13.
Там же. С. 121, 206, 211, 217.
Там же. С. 211–212..