Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады. Сергей ИльинЧитать онлайн книгу.
с воскресной прогулки домой, стараюсь ни на шаг не отклониться от привычного маршрута.
Колокол громко звонит – но по ком?
сын возвращается в отческий дом:
сколько провел на чужбине он лет,
в землях каких ни оставил свой след…
Свет повидать для мужчины не грех —
вот домоседа поднимут на смех,
плохо, когда, инородством греша,
к землям чужим прирастает душа.
Год на двадцатый несчастная мать
сына устала на родину звать, —
в доску отчаявшись – шутка ль сказать?
мать перестала звонить и писать.
Да и отец выбивался из сил,
выпороть сына он даже грозил:
«Нет, уж позволь, – говорил он в сердцах, —
не на таких ведь, как ты, подлецах
держится русская наша земля:
всем докажи, что ты лев, а не тля —
страх победи ты вернуться домой,
чтоб я сказал – сын воистину мой!
да и к тому же, с библейских времен
знают сыны всех великих племен:
вновь на круги возвратиться своя
есть непреложный закон бытия».
Мрачным предчувствием с детства томим,
в путь отправляется сын-пилигрим:
всем европейская жизнь хороша, —
что же так плачет родная душа?
Должно вернуть ей мистический долг,
только кому – не возьмет она в толк,
чувствует: минула чтобы беда —
лучше сейчас, чем совсем никогда.
Подлый свой страх наконец одолев, —
стал он не тля, а воистину лев, —
сын возвратился в отеческий дом —
колокол плачет: и знает, по ком…
Если Будда действительно прав и мы обречены рождаться снова и снова, пусть в разных обличьях, и ничто не может не только упразднить, но даже просто ослабить этот великий космический закон, и мы на самом деле уже не раз приходили на эту землю и просто не можем вспомнить, когда, где и как именно это было, – короче говоря, если все это действительно так и никак иначе, то сама невозможность вспомнить о прежних инкарнациях, по-видимому, только и спасает нас от безумия осознания тысяч и тысяч нанизанных друг на друга, подобно пестрым бусинкам, жизней, потому что все эти жизни, будучи связаны таинственным законом кармы, психологически для нас никак не связаны, и – всего лишь в качестве гипотетического примера – чем больше мы бы о них узнавали, тем абсурдней они бы нам казались, так что всего лишь узнавание того факта, что наша мать, которая в силу предвечной раскладки ролей, должна быть нашей матерью и никем больше, была когда-то… да кем угодно, но только не нашей матерью, мгновенно и радикально обратило бы весь этот мир в абсурдный спектакль: недаром тень абсурда лежит на нашей жизни, и мы эту тень смутно улавливаем боковым зрением.
Но если бы наша память вдруг раскрыла скобки наших предшествующих