Годы в Белом доме. Том 1. Генри КиссинджерЧитать онлайн книгу.
всех сил произвести на него впечатление практической хваткой. Профессора один за другим предлагали заумные изощренные советы по поводу того, как влиять на другие страны, – или, по крайней мере, на их бюрократический аппарат. Как работать с президентами, мы не знали, или (главная проблема для всех советников по национальной безопасности) как возобладать над таким же незнакомым для нас Государственным секретарем. Когда мы закончили, улыбка покинула лицо Рокфеллера, и у него сделался непроницаемый взгляд, который стал мне хорошо знаком позже и который означал, что настало время для серьезных дел. Он сказал: «Я пригласил вас, господа, сюда, чтобы вы говорили мне, не как заниматься делами в Вашингтоне, – это моя работа. Ваша работа состоит в том, чтобы сказать мне, что правильно. Если вы можете убедить меня, я с этим отправлюсь к президенту. А если не смогу убедить его, уйду в отставку».
Оказалось, что Рокфеллер держал свое слово. Мы написали доклад, одна из идей которого относительно предложения об «открытом небе» была принята. Секции, корпевшие над долгосрочными целями, были мертворожденными, частично по той причине, что в стране преобладало настроение самоуспокоенности, но по большей части из-за оппозиции влиятельного Государственного секретаря, проталкивавшего свои собственные убеждения. В конце 1955 года Рокфеллер подал в отставку.
Я был частью типично рокфеллеровской затеи. Из всех известных мне политических деятелей он сохранил почти абсолютную, самую трогательную веру в силу идей. Он тратил огромные ресурсы в стремлении понять, что есть такое «правильное решение». Его общенациональные кампании основывались на иллюзии того, что для завоевания на свою сторону делегатов на национальных политических партийных съездах необходимо представить самые лучшие солидные программы. Рокфеллер тратил утомительно большое количество времени на подготовку своих выступлений. Казавшийся нетипичным человеком, он был в каком-то роде типично американским по своей безграничной энергетике, по своей прагматической гениальности и неутомимому оптимизму. Все препятствия должны быть преодолены, все проблемы становились возможностями. Он даже представить себе не мог, что неправильное нельзя исправить или что благородные устремления не всегда достижимы. Для других стран утопия это благословенное прошлое, которое никогда не возродится. Для американцев это не что иное, как степень их активности и приверженности делу.
Я уверен, что Нельсон Рокфеллер стал бы великим президентом. Он обладал в большом объеме такими качествами, как смелость и широкое видение, являющимися критерием хорошего лидерства. Но в то время, когда его цели могли бы быть реализованы, в 1960 и вновь уже в 1968 годах, Рокфеллер проявил нехарактерную для него нерешительность. Во имя своих убеждений он мог быть хладнокровным и жестоким; он был невероятно настойчивым. И все-таки в нем жила глубокая двойственность. Нечто подобное свойственным аристократам сомнениям удерживало его от погони за призом с требуемой для