Капитан Валар. Призовая охота. Сергей СамаровЧитать онлайн книгу.
стреляют из грузовиков на ходу, мина, пролетев по какой-то замысловатой траектории, чиркнула меня стабилизатором по макушке, слегка проломив череп, и улетела дальше, под основание холма. Там только взорвалась. До этого основания холма было метров двадцать пять. Могло бы и осколками посечь, если бы стабилизатор меня не отключил. Удар был неожиданным, саму мину я, естественно, не видел и от удара сразу свалился. А Дзагоеву, который как раз ко мне в этот момент подбежал, осколком от мины перерезало горло. Его похоронили, а меня откачали уже в госпитале, куда доставили вертолетом. А потом загнали в московский госпиталь на растерзание профессорам. И терзают... И голову, и душу...
Я понимаю, что энцефалограмма им говорит больше, чем мне. На то они и врачи, на то и обучались, чтобы уметь читать эти непонятные кривые. Я вот карту местности умею прочитать, а они – энцефалограмму. Каждому свое. Они одного только не в состоянии понять. Что это мой мозг, и я, не читая кривые зубцы, нарисованные самописцами, ощущаю его лучше, чем они. А я ощущаю его здоровым. У меня уже и головные боли прошли, и чувствую я себя лучше двух профессоров, вместе взятых. Я за три с половиной секунды из этой парочки сделаю два беспомощных мешка, причем с завязанными глазами сделаю. Только несколькими ударами. И на инвалидность их отправлю.
Но пока в их власти отправить меня в этом направлении. Именно туда, на инвалидность. И коновалы очень стараются. Ну да, я, поскрипев мозгами, тоже начинаю понимать, что все врачи считают окружающих людей патологически больными, как менты всех считают преступниками и думают, что если человек «не мотал срок», то это только по их недоработке. Если на ментов внимание обращать, то «патронов» не хватит.
С врачами та же история. Остается только молча сопротивляться, поскольку власть не в моих руках. Даже над собственным жизненным путем. То есть, если эти два высоколобых профессора решат отправить меня на инвалидность, у меня не будет возможности продолжать заниматься тем, чем я привык и что единственно умею делать хорошо. Однако, пока они изучают мою голову разве что только без микроскопа, я уже сам начал приводить себя в нормальную физическую форму.
Из госпиталя меня выписали десять дней назад, но каждые три дня я обязан был появляться в неврологическом отделении и проходить очередное обследование. Короче говоря, все еще находиться у врачей «под колпаком». И наплевать им было на то, что я не москвич, что мне от маминого дома в подмосковной деревне до Москвы добираться полтора часа на электричке. Больному человеку такие нагрузки, понятно, не под силу. И уже то, что я появлялся, было подтверждением моего нормального состояния. И утренние часовые кроссы, и турник во дворе, и боксерский мешок рядом с турником, и тракторная покрышка, по которой я каждый день молотил кувалдой, отрабатывая силу удара, все это говорило о том, что я готов в любой момент «вступить в бой».
Электричка и метро меня сильно утомляли. Я не говорил своим профессорам о том, что чувствую себя в толпе незнакомых людей, да еще в