Квазинд. Том второй. Последний на равнинах. Андрей Леонардович Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
прижать ее к своей могучей груди, то судорожно стискивал руки до хруста в суставах, борясь с желанием оглушить ее ударом кулака и упасть с ней в пышную зелень трав, как частенько делали дакоты с девушками враждебных племен, прежде чем унестись с пленницей на коне в родной лагерь. Но Черный Орел не позволил себе вольности, хотя уже и был избран вождем, и, когда девушка вошла в его типи в платье из белой оленьей замши, он не обращался с ней грубо, потому что не любил видеть на лицах людей выражение страха, которое делало их чужими и враждебными.
Помнила она и первую ночь, когда их обнаженные, охваченные трепетом тела касались друг друга, помнила, как щекотал бизоний ворс их сырые спины, как горячо шептали их губы слова ласки и верности…
И ныне, исступленная болью от потери любимого мужа, она ничего не замечала вокруг, не слышала боя колотушки глашатая, гортанными выкриками созывающего народ к большой палатке Совета.
Но не только утрата мужа терзала душу Белого Крыла. Не менее горьким было и то, что теперь, когда его не стало рядом, она вдруг явственно ощутила себя чужой среди вахпекуто.
По воле Великого Духа, она, будучи совсем ребенком, была отбита военным отрядом санти у черноногих 24, кочевавших от реки Джеймс, через страну ассинибойнов25 на запад, в Монтану. С тех пор прошло двадцать зим; она почти полностью забыла язык пиеганов, но не смогла сродниться с заклятыми врагами своего народа. Да, она не помнила устоев родного племени, но в ее жилах текла кровь доблестных воинов пикуни, не привыкших показывать неприятелю спину.
Мрачная и подавленная, Крыло опустила голову на колени. Блестящий дождь черных волос коснулся бизоньих шкур. Горе и тоска, переполняющие ее душу, стали нестерпимыми, как кровоточащая рана. Она поняла, что не сможет больше жить с дакотами без любимого.
“Ты хочешь вернуться к черноногим?” – шепнул ей внутренний голос.– “Да… если не спасу мужа!” – мысленно ответила индианка.
Ресницы ее дрогнули. Она подняла глаза и посмотрела на высокое небо – туда, куда струился легкий дым очага, туда, где заплетались по священному кругу мироздания шестнадцать шестов типи; туда, куда не раз были устремлены их взгляды после ночных утех; туда, где блистали звезды, где открывалась Вечность.
Сквозь слезы в ее глазах засветилась радость. Нет! Она больше не станет терпеть вражду и напускное презрение ревнивых дакоток. “Я – свободна, я выбрала свою тропу!”
Еще не веря в счастье своего решения, она бросила взгляд в сторону Уанжилы и твердо сказала, точно отрезала:
– Крыло пойдет туда, где ее муж.
– Не смей, змея,– раздолось из-под медвежьей шкуры.– Кто будет заботиться обо мне, старухе? Я мать твоего мужа. Вахпекуты не позволят, чтобы пиеганская сука тявкала на мать вождя!
Лысая голова на морщинистой, как у черепахи, шее вынырнула из темноты. Глубоко утопленные глаза метали молнии. Плетка, просвистев у щеки Крыла, едва не рассекла ее в кровь.
Женщина пикуни