Мифология. Бессмертные истории о богах и героях. Эдит ГамильтонЧитать онлайн книгу.
луны или зари, а в событиях жизни героя – солярный миф. Из древних преданий рождалась не только наука, но и литература.
Между тем религия в мифах в известной мере все-таки присутствует. Пусть не на переднем плане, однако вполне ощутимо. В греческой литературе от Гомера до великих трагиков и даже более поздних авторов постепенно углублялось осознание того, что нужно человеку и что он должен ожидать от своих богов.
Зевс-громовержец когда-то, по всей вероятности, был богом дождя. Он главенствовал даже над солнцем, поскольку каменистая греческая земля нуждалась в дождях больше, чем в солнечном свете, а значит, претендовать на роль верховного бога мог в первую очередь тот, в чьих силах было напоить поля живительной влагой. Но Зевс у Гомера не природное явление. Это антропоморфный персонаж, обитающий в мире, куда уже проникла цивилизация, и, разумеется, имеющий представление о добре и зле. Представление довольно примитивное, надо сказать, и в основном применимое к другим, а не к себе, но все-таки его хватает, чтобы карать лгунов и клятвопреступников, гневаться на непочтительное обращение с мертвыми, сочувствовать и помогать Приаму, когда тот идет к Ахиллу со слезной мольбой. В «Одиссее» Зевс поднимается на ступень выше. Один из персонажей поэмы, старый свинопас, говорит, что нищих и странников к нему приводит Зевс и отказать в помощи убогому означает нарушить волю Громовержца. Как утверждает Гесиод в строках, написанных ненамного позже гомеровских, а может быть, и одновременно с ними, тот, кто обидит просителей, странников или сирот, «вызовет гнев самого Кронида»[6].
Затем спутницей Зевса стала Справедливость. Это было новое понятие. Вожди-завоеватели в «Илиаде» справедливости не хотели: они стремились присвоить все, что приглянется, по праву сильного, поэтому желали бога, который благоволит сильным. Гесиод же, как земледелец, живший среди бедняков, понимал, что необходим другой бог, справедливый. «Звери, крылатые птицы и рыбы, пощады не зная, / Пусть поедают друг друга: сердца их не ведают правды. / Людям же правду Кронид даровал – высочайшее благо»[7], – писал Гесиод, отводя Справедливости место на троне рядом с Громовержцем. Эти строки свидетельствуют о том, что страдания обездоленных достигли небес и покровитель сильных превратился в защитника слабых.
За историями о Зевсе любвеобильном, Зевсе боязливом, Зевсе комичном проступает совсем иной образ, формирующийся по мере того, как люди стали глубже понимать требования, предъявляемые жизнью, и осознавать, что нужно человеку от бога, которому он поклоняется. Этот Зевс постепенно вытесняет своих предшественников, пока не завладевает авансценой безраздельно. Как писал на рубеже I–II вв. н. э. Дион Хрисостом, теперь он «наш Зевс», превратившийся в «подателя дыхания, жизни и всех благ, отца, спасителя и хранителя всех людей»[8].
В «Одиссее» говорится, что «все мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду»
Гесиод. Труды и дни. Перевод В. В. Вересаева.
Там же.
Дион Хрисостом. Олимпийская речь, или Об изначальном сознавании божества. Перевод Н. В. Брагинской, М. Е. Грабарь-Пассек.