Женщина в общественных движениях России. Александр АмфитеатровЧитать онлайн книгу.
субъективнаго самоанализа, которые, послѣ всевозможныхъ вычурныхъ блужданій, обычно приводятъ къ мистицизму. Имъ роковымъ образомъ и кончали чахлые умы, простуженные въ ранней юности морозами Павлова террора. Княжна Марья, дѣвицы-поэтессы, увѣнчанныя академіей наукъ; пресловутая «дѣва Анна», дочь графа Алексѣя Орлова и первая жрица дикаго фанатика Фотія; какія-то высокопоставленныя монахини, таинственно исчезающія за стѣнами захолустныхъ монастырей; Авдотья Глинка, пишущая поэмы-диссертаціи «о млекѣ Богородицы»; – арфа Мальвины, плачущей на гробѣ Эдвина, арфа сіонскихъ гимновъ; пророчицы, гадальщицы, хлыстовщина госпожи Крюднеръ, хлыстовщина Екатерины Филипповны Татариновой, – таковы наименѣе дюжинные женскіе всходы Павловскихъ нивъ, сжатые Александровскимъ царствованіемъ. Остальныхъ – второй и третій сортъ поколѣнія – показалъ Грибоѣдовъ въ «Горѣ отъ ума». Пушкинъ въ строфахъ о Лариной, Гоголь въ дамѣ просто пріятной и дамѣ пріятной во всѣхъ отношеніяхъ, Толстой въ Вѣрѣ Ростовой и Эленъ Безуховой. Или оторванный отъ земля мистицизмъ, экстазы отвлеченной мысли, восторги самосозерцанія и самоуглубленія, самодовлѣющая религія, пылающая къ небу какъ-то мимо міра съ людьми и дѣлами его, – или поразительно упрощенная, праздная пошлость, низводящая существо женщины къ совершенно животному прозябанію. Не удивительно, что, при такихъ условіяхъ, грандіозная эпопея Отечественной войны прошла не только безъ русскихъ Деборъ и Юдиѳей, но и почти безъ тѣхъ милосердныхъ подвиговъ, которые, въ будущихъ войнахъ XIX вѣка, покрыли голову русской женщины лаврами безпримѣрнаго самоотверженія и сдѣлали героизмъ состраданія ея національнымъ символомъ въ литературахъ всѣхъ цивилизованныхъ странъ и народовъ. Попытка Пушкина создать типъ дѣвушки-аристократки 1812 года, вдохновенно пылающей патріотизмомъ (Полина въ очеркѣ «Рославлевъ»), оказалась болѣе, чѣмъ неудачною. Да и то – Полина уже нѣсколько моложе поколѣнія, о которомъ мы говоримъ, равно какъ и большинство героинь въ «Повѣстяхъ Бѣлкина».
III
Возвратимся къ семейству Лариныхъ. Въ десятилѣтіе 1800–1810 года, на которое Реми де Гурмонъ назначаетъ рожденіе «барышни», счастливая чета произвела на свѣтъ двухъ дочерей, Татьяну и Ольгу. Имъ впослѣдствіи посвятитъ творческіе стихи Пушкинъ и музыку Чайковскій. Давно пріемлется, что Татьяна Ларина въ русской литературѣ – нѣчто въ родѣ Иверской Божіей Матери. «Евгеній Онѣгинъ» – ея житіе, a знаменитое «Я другому отдана и буду вѣкъ ему вѣрна» – ея тропарь. Предъ нею служили молебны Бѣлинскій, Тургеневъ, Достоевскій: кто только не служилъ! Писаревъ, какъ яростный арабъ-иконоборецъ, рубнулъ Татьяну критическимъ мечемъ своимъ по лицу; изъ раны закапала кровь, но образъ неуничтожился. Благоговѣніе къ Татьянѣ странно дожило до XX вѣка, живущаго нравственными принципами и семейнымъ укладомъ, весьма отдаленными отъ ларинской морали. Никто здравомыслящій въ наше время не дерзнетъ оковывать женщину страшнымъ