Младость. Леонид АндреевЧитать онлайн книгу.
а ширь-то какая. Хорошо у нас, а все город, а там вот теперь, когда солнце заходит… Или пойти по меже среди зеленей… Тесно тут!
Александра Петровна. И не говори – а я разве не отдохнула бы? Вот теперь Пасха, гости, голову потеряешь. Марфа-то наша и куличей поставить сама не умеет… Ты говоришь: сирень, а я и в сад-то сегодня зайти не могла, все некогда!
Мацнев. А ты все-таки зайди. – А хорошо бы еще на свете пожить, Саша! Годков так бы тысячу!
Александра Петровна. Куда нам столько! – Слышишь: опять у Михаила Архангела звонят. Надо идти.
Молчание. Оба задумались.
Коля!
Мацнев. Что?
Александра Петровна. Что-то, мне кажется, лицо у тебя почернело последнюю неделю? Может быть, это только от воздуха, а я все-таки боюсь.
Мацнев. Волка бояться, в лес не ходить. (Вздыхает.) Эхма, кабы денег тьма: купил бы собачку и весь день брехал бы на нее!
Заметно смеркается. Входит тетя Настя.
Тетя. Саша, ты что же это? Я тебя по всему дому ищу, а она расселась! Одевайся, матушка, пора, для тебя поп на бис петь не станет!
Александра Петровна. Да вот этот заговорил. Сейчас!
Мацнев. Да куда вы, стрекозы! Успеете еще. Настя, а скажи-ка про Всеволода: хорош? Видала, как девицы на него посматривают? Что ж, язва, молчишь!
Тетя. Герой!
Мацнев. А я уж и не герой?
Тетя (подходя ближе и кладя руки в бока). Ты, Коля, – я прямо это скажу – в его года такой был, что все от тебя с ума сходили!
Мацнев. В воду бросались – сколько тогда утонуло, я помню!
Тетя. В воду не бросались, а по бережку ходили. Вот она тебя не знала, а ведь все это на моих глазах, Николай Андреевич, было!
Мацнев (посмеиваясь). Всю жизнь за мной шпионишь: дал Бог сестру!
Тетя. Бог, а то кто же? Это мужа иногда или жену черт дает, а сестру всегда Бог. Моего Сергея Марковича черти у всех на глазах ко мне привели, только я одна не замечала. Говорит, бывало, покойничек, напившись: что это, Настя, все черти около нас вьются, а мне и невдомек, что это сваты наши… тьфу, тьфу, согрешила! Если бы ты, Коля, пораньше пить бросил, да не прожигал бы жизнь, как солому, да не…
Мацнев. Поехала! Ты с горы-то осаживай. Полегче!
Тетя. И поеду! Она тебя не знала…
Александра Петровна. Да что ты, Настя, в самом деле: как это я его не знаю?
Тетя. А так, что и не знаешь. Твой Всеволод – пачкун перед ним! У Коли взгляд был орлиный, всегда немного исподлобья, гордый: ко мне не подходи, я сам все вижу, спуску никому не дам…
Александра Петровна. Да и Всеволод исподлобья. А мне это и не нравится! Взгляд должен быть открытый, ясный, светлый…
Тетя. Много ты смыслишь, Саша! Вот у моего Маркыча взгляд был не только что светлый, а прямо-таки луженый, а кроме чертей, прости Господи, никого не видал. Рассердилась я раз, взяла его за вихор и сама его в часть повела. Показываю ему на каланчу: это что, голубчик? А он задрал голову вверх, посмотрел и говорит: полбутылки. Хоть бы бутылка сказал!
Мацнев смеется, Александра