Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России. Александр СолженицынЧитать онлайн книгу.
права и по продаже товаров вне черты оседлости»[344]. Также и ремесленники не вовсе лишены были доступа во внутренние губернии, хотя и на ограниченное время. Так, по правилам 1827 «губернское начальство вне черты оседлости имело право разрешать евреям шестимесячное пребывание»[345]. – Как пишет Гессен, Положение 1835, «затем и другие законы, несколько облегчили условия для временного пребывания евреев за пределами черты оседлости», да и местные власти нередко смотрели «сквозь пальцы на нарушение евреями запретов»[346]. – Это же подтверждает и Лесков в записке, составленной по запросу правительственной комиссии: «В сороковых годах» евреи «появились в великорусских помещичьих деревнях с предложением своих услуг… Круглый год они совершали правильное течение „по знакомым господам“» в ближайших великорусских губерниях, и везде торговали и работали. «Еврея отсюда не только не гнали, а удерживали». – «Местные обыватели постоянно привечали и укрывали евреев-ремесленников… Местные власти тоже везде им мирволили, ибо и для них, как и для прочих обывателей, евреи представляли значительные удобства»[347]. – «Евреи, при содействии заинтересованных христиан, нарушали ограничительные постановления. И сами власти вынуждались делать отступления от законов… Дело дошло до того, что пришлось, например, установить штрафы с помещиков Великороссийских губерний за проживательство у них евреев»[348].
Так российские государственные власти, отчасти ведомые охранными (особенно религиозными) доводами о несмешении христиан с евреями, – перед экономическим напором, тянущим евреев вне черты оседлости, не могли ни принять ясного решения, ни провести его ясно в жизнь. А предприимчивый динамичный еврейский характер страдал от территориального сгущения и острой внутренней конкуренции в нём; для него естественно: разлиться как можно шире. Как и писал И. Г. Оршанский: «Чем более евреи рассеяны между христианским населением… тем выше уровень их благосостояния»[349].
Но даже и в своём формальном объёме, трудно оспорить, что черта оседлости евреев в России была обширна: к тому, что было получено в наследие от еврейской густоты в Польше, – к Виленской, Гродненской, Ковенской, Витебской, Минской, Могилёвской, Волынской, Подольской и Киевской губерниям (это – сверх Царства Польского и Курляндии), – были добавлены просторные и плодоносные Полтавская, Екатеринославская, Черниговская, Таврическая, Херсонская и Бессарабская губернии, – все вместе больше любого европейского государства или даже группы их. (Немало лет, с 1804 и до середины 30‑х, к ним добавлялись ещё и богатые Астраханская и Кавказская, – но евреи сами почти не переселялись туда, в Астраханской и в 1824 «не записан в оклад ни один еврей»[350].) Это составляло 15 губерний «черты» – при всего 31 губернии «внутренней России». Притом редкие
ЕЭ, Т. 14, с. 944.
ЕЭ, Т. 11, с. 332.
ЕЭ, Т. 3, с. 359.