Пылающий лед. Виктор ТочиновЧитать онлайн книгу.
как баснословно дорогие натуральные? Ну ладно, почти такие же…
Но за прошедшие годы городской мальчик превратился в сельского юношу (в юношу – по законам природы, а в сельского отнюдь не своей волей), и теперь у него имелся совсем иной ответ на тот же вопрос: да, бывает кое-что и похуже, чем тяжкий труд с опостылевшей лопатой. Например, обед на исходе зимы – три те самые картофелины, разделенные на четверых едоков. Сваренные в мундире и в мундире же съеденные, чтобы ни крошечки продукта не пропало… Мышцы, конечно, после дня копания-сажания болят о-го-го как, но это все же лучше, чем постоянная голодная резь в желудке.
Примерно так думал Алька, оторвавшись на короткий передых от монотонной работы: воткнуть в землю штык лопаты, перевернуть пласт земли, разбить его несколькими ударами на комки, отбросить в сторону корешки полыни, одуванчиков и прочих сорняков, снова воткнуть, снова перевернуть… Лучше так, чем подыхать от голода, спора нет. Но лишь чуть-чуть лучше.
Дед Матвей, наоборот, работал в охотку. В феврале совсем уж помирать собрался старый, не вставал почти с лежанки, а пригрело солнышко – ожил, снова на ногах, сыпет шутками-прибаутками, строит великие планы: вот уродится картофь, да подрастет коза Машка, да случат её, сталбыть, по осени с козлом, да пойдут козлятки… И заживут они как люди, а не как псы, по свалкам промышляющие.
Алька вздыхал. Псы по пригородным свалкам теперь не промышляли. Их уже самих того… промыслили… Уцелели только те, что подались в леса, подальше от городов, и ведут натуральную волчью жизнь. Зимой слышали вой – вдали, за Плюссой, а собаки там выли или волки, не понять. Да и нет, наверное, никакой разницы для того, кто повстречается в недобрый час с оголодавшей стаей.
Дед не унимался:
– А картофь уродится, сталбыть, лишку на брагу поставим да на сало сменяем. А бражка, сталбыть, доспеет – тут и свадебку можно справить, а, Настена? В город за женихом ехать будешь или тут приглядишь?
Он улыбался во все свои шесть уцелевших зубов, переводя взгляд с Настены на Альку. Последнее время брачная тема весьма занимала деда Матвея. Он даже сам пытался подбивать клинья к немой Анжеле, вроде бы как в шутку, но вроде как и нет. Весна, гормоны торжествуют. Вроде бы какие уж там гормоны у старого, а вот поди ж ты…
Настена молчала, аккуратно резала семенную картошку, отделяя полукругом верхнюю меньшую часть с глазками – ее и сажали, остальное шло на еду, к весне запасы совсем истощились. Работа тонкая, отхватишь лишнего – и не прорастет кормилица, все труды понапрасну.
– Или вот Ибрагиша, чем не жених? – не унимался дед. – Все же наш, русский, хоть и омусульманенный. Считай, холостует мужик, всего две жены, а ему по Корану аж четыре полагаются! Будешь третьей, а четвертой Анжелку засватаю, калыму наберу, заживу, как верхолаз на острове!
Алька искоса наблюдал за девушкой, за ее реакцией на подначки старика. Ну да, ей уже девятнадцать, а ему семнадцать только летом стукнет, но… Но был у Альки план на дальнейшую жизнь, хорошо продуманный бессонными голодными ночами.