Восстание Боттичелли. Книга стихов. Елена СомоваЧитать онлайн книгу.

      Увидеть правду белого листа

      Доакварельно-радужной эпохи —

      И ввысь взмахнуть

      в березовые строки,

      где пишется шедевр один из ста.

      Жемчужина,

      мой говорящий сок

      зеркальной площади,

      где голуби и чайки!

      Мне вдохновенно-нравственные знайки

      Чертили лазером указок свой порог,

      Да ранили часть облака внутри,

      След самолета задевая калькой

      своих мозгов.

      Борей, скорей листай-ка, —

      руины им!

      Под скалы!

      Разотри.

      Им не дано, как нам летать и петь.

      Мы плещем радостью морской,

      они – забралом

      скрипят и свищут выхлопами пара

      из дыр и трещин,

      ищут крепостных для их стяжаний.

      Прилетел Зефир.

      Блаженства пир принес

      и покрывало

      надгорных звезд,

      и этого немало,

      чтобы пленить мечтой чужой эфир.

      «Понравилось башкой соображать,

      Но то и дело лапками съезжать

      обидно. Как на башне укрепиться?» —

      так думала студентка и девица,

      на кафедре пыль вытирая с

      глазастой черепушки на косе.

      Летел февраль. Рвало почти что всех.

      Хоть рановато, но неоспоримо.

      В глазах мутнело, когда Он шел мимо

      И запах источал, как старый мех.

      Когда дано тебе преподавать,

      Наука мученичества роняет порох

      На ядра возле пушки – вроде споров

      грибных,

      в паучьей кладке ядер – пять.

      Прощения за образный мой строй

      прошу. В каналах водных много грязи,

      нет человечности в каналах связи,

      замок на вход и выход – тоже свой

      у каждого. Как можешь – так держись,

      молись и плачь, желательно, беззвучно.

      Не приведи, Господь, попасть в паучий

      Пустынный замок: здесь вода, как слизь,

      А слезы – кровь, и звука вовсе нет.

      Кричи – неслышно никому,

      Лишь камни

      летят, как астероиды на ставни,

      и выбивают окна. Боль в дому

      у тех, кто принял вынужденный сан,

      приняв за прегрешенья очевидность,

      и твой летит магический Сапсан

      сквозь эхо всех упреков в дальновидность.

      Но близорукие стараются дать в нос,

      А попадают мимо: в глаз и уши.

      И ты не осязаешь. Видишь лучше,

      Но печенью. Такой вот паровоз.

      Я забуду его, я забуду,

      Я пройду сквозь высокие своды,

      Сквозь огонь смертоносной простуды,

      Сквозь бушующий смерчь непогоды,

      Под лавинами жадного снега,

      Залепляющими вход и выход,

      Под такими дождями, что неба

      Не увидеть…

      Я забуду его на мгновенье,

      Чтобы снова в огонь окунуться,

      Презирая