Чужая маска. Александра МарининаЧитать онлайн книгу.
что вы вступаете в контакт с покойным сыном. Я просто хотела уточнить.
– Нет-нет, что вы, – замахала руками Галина Ивановна. – Я не верю в загробный мир и всякие такие вещи. А насчет того, что Ленечка не простит, это так, образное выражение. С языка сорвалось.
Но от Насти не укрылось, что Галина Ивановна Параскевич стала мучнисто-бледной. И это ей совсем не понравилось.
Светлана Параскевич припарковала старенькие «Жигули» возле издательства и вошла в подъезд, неся в руках толстую папку. Теперь она сама будет вести все переговоры с издателями. У Лени никогда не хватало характера послать их всех подальше с их нытьем, жалобами на финансовые трудности и слезными мольбами отдать за смехотворный гонорар очередной роман, на котором издательство «наварит» не меньше восьмидесяти тысяч. Долларов, разумеется. Леня был добрым и мягким и никак не мог переступить через собственный характер, хотя и понимал, что давно пора это сделать. Что ж, теперь это за него сделает его жена, вернее, вдова.
– Света? – несказанно удивился директор издательства, увидев ее. – Какими судьбами? Разве мы остались должны вам за последнюю книгу? По-моему, мы полностью рассчитались, нет?
– Да, – кивнула она. – За ту книгу вы с нами полностью рассчитались. Но есть новая. Леня закончил ее в тот день, когда его убили. Могу предложить ее вашему издательству. Если хочешь, конечно.
– Боже мой! – взвился директор. – И ты еще спрашиваешь! Конечно, хочу. Мы будем счастливы издать еще один роман великого Параскевича. Ты только представь: роман, последнее слово в котором было написано за три часа до трагической гибели. В момент расхватают. Тысяча долларов тебя устроит? За предыдущую книгу мы заплатили Леониду девятьсот, но за эту, поскольку она все-таки последняя, – тысячу. Идет?
Светлана встала и взяла со стола папку с рукописью.
– Ты ничего не понял, Павлик, – ласково сказала она. – А раз ты ничего не понял, то и разговаривать нам с тобой не о чем. До свидания.
Она сделала шаг к двери, как вдруг Павел выскочил из-за стола и метнулся ей наперерез.
– Ну, подожди, Света, куда ты? Мы ж с Леней сто лет были знакомы, можно же как-то по дружески… Ну сколько ты хочешь? Тысячу двести? Тысячу триста?
– Я хочу двадцать пять тысяч долларов, Паша. И торговаться с тобой я не буду ни при каких условиях. Или ты берешь эту книгу за двадцать пять тысяч, или я отношу рукопись в другое издательство. И не смей мне рассказывать о том, какой ты бедный. При тираже в сто пятьдесят тысяч экземпляров себестоимость одной книги не превышает восьмисот рублей, потому что вы нашли дешевую типографию где-то в Клинцах. Оптовикам вы отдаете их по две тысячи, таким образом, на каждой книжке вы получаете тысячу двести рублей прибыли. При тираже в сто пятьдесят тысяч – сто восемьдесят миллионов. А вы, насколько я знаю, с оптовиками не связываетесь, у вашего издательства есть собственная сеть реализации, вы ее сколотили на паях с четырьмя другими издательствами. И продаете вы каждую книжку по пять-семь тысяч рублей. Поскольку с арифметикой у меня