Все проплывающие. Юрий БуйдаЧитать онлайн книгу.
жена потоньше шкурой да потолще мозгами – не миновать ей дурдома. Ее новый муж несколько раз приходил к Фуфырю, предлагал денег – только уезжай отсюда. Нет. Тогда он сам уехал, прихватив жену. Фуфырь один остался. Чтоб-вам-всем-сдохнуть. Уже многие стали забывать, с чего он там обосновался, на чердаке, привыкли к нему, перестали поминать по случаю и без, – жил себе и жил. Один во дворце, другой в хибаре, а Фуфырь – на чердаке. И вообще, мало ли чудаков в городке, куда стянулись людишки со всех концов света. Та же Круглая Дуня, гадившая под любой подвернувшейся стенкой и потом рисовавшая на ней собственными какашками солнышко. Тот же дед Аввакум Муханов, набивавший сигареты грузинским чаем высшего сорта и пожиравший рыбу сырьем, на рыбалке, для чего в кармане всегда держал соль: выловит уклейку, макнет башкой в карман – и в рот. Та же Желтуха, съедавшая каждый день кило морковки и носившаяся ночами по городку на велосипеде. Вита Маленькая Головка с амбарным замком в кармане, которым мог неожиданно трахнуть по голове человека, расплатившегося с ним за пилку-колку дров не десятью мятыми бумажками, а одной десяткой. Фуфырь, лежмя лежавший на чердаке над лесопилкой и перерабатывавший накопленную злобу в мочу. К нему и наладилась ходить Мария. Что там между ними было – неизвестно, но нередко Марфе и Рите приходилось стаскивать мертвецки пьяную бабу с чердака и отволакивать домой. «Нашла кавалера, – хрипела Марфа, – дурища!» Но Ахтунг не приходил, и Мария снова отправлялась к лесопилке, предварительно вычистив зубы тряпочкой, смоченной нашатырным спиртом, и прихватив с собой бутылку самогонки. Упреки сестры на нее не действовали: наутро младшая сидела в кухне на табуретке с отсутствующим видом и мелкими глотками пила разбавленный водой йод. «Сдохнешь ведь, – привычно пророчествовала Марфа, раскатывая тесто. – Или прибьет он тебя, бешеный». Не прибил. Сама руки на себя наложила. Пока Марфа и Рита возились с веревкой, а потом тащили тело к люку, Фуфырь и глазом не повел. Лежал на своем топчане, уставившись в потолок, и курил самокрутку, вонявшую жженой костью. «Что ж ты, – покачала головой Марфа, – при тебе человек жизни решается, а ты…» Тогда он приподнялся на локте и, глядя на Марфу и Риту выжженными злобой глазами, процедил: «Я б ей помог, да ноги, видишь, нету». Фуфырь… Дерьмо. Дерьмо вонючее. Но без него не обойтись.
Той же ночью напившаяся до изумления Марфа подстерегла Риту, когда та босиком бежала из туалета к себе наверх, и сбросила с лестницы. Очнулась Рита под утро на полу с разбитой в кровь головой. Железный запор был вырван из ее двери с мясом и валялся посреди комнаты, щерясь гнутыми шурупами. В углу стояла швабра. Рита легла под одеяло с палкой в обнимку. Не успела закрыть глаза, как лестница заскрипела под Марфиной тяжестью. «Вот и пришел твой час, сучка, – бормотала пьяная ведьма, – вот он, твой час, шествует к тебе жених, блядища… щас… в одну ямину с Марьюшкой моей единственной ляжешь… пожила – пора и честь знать, гитлеровское твое отродье…» Она откинула