На войне как на войне (сборник). Виктор КурочкинЧитать онлайн книгу.
Кирпич выставлять. Да что вы все позабывали!
– Зачем забывать… Успеем вынуть. Не торопись, Фаддеич… Сейчас редьки поедим… Потом чаю попьем…
«Ешьте редьку, чай пейте, теперь мне все равно. Если уж вы такие, то и мне на все наплевать… Зачем я только связался с этим заводом?» – Петр почувствовал себя одиноким, всеми покинутым человеком.
Он ел с Максимом редьку, пил чай с медом… Потом они пошли на Лом. Всю дорогу Петра не покидало сознание горького одиночества. «Наверное, больше никто и не придет, кроме нас, Журки и Лёхи», – думал он. До самого завода на дороге действительно никто и не появился. Однако когда они свернули к заводу и за кустами послышался многоголосый говор, сердце у него екнуло… Он ошибся: пришли почти все. Даже старый Еким приплелся. Он стоял в толпе и, приставив к уху ладонь, на каждый звук, как воробей, поворачивал голову. Когда Петр с Максимом подошли, все расступились, пропустили начальство, а потом опять тесно обступили печь, напоминавшую огромную кучу хвороста. Такие печи, типа лукашевского заводика, обычно глубоко зарывают в землю. Для сохранения жары во время обжига сверху они заваливаются бревнами, сучьями и даже травой.
– Срывай! – скомандовал Максим.
Печку очистили от древесного хлама. Максим натянул рукавицы, взял лом, перекрестился и легонько стукнул. Лом не отскочил и даже не звякнул.
– Глина!
– Глина, глина, – зашумели мужики.
– Это ничего! – крикнул Сашок. – Всегда так бывает. Видишь, какая толщина. Разве ее нашими дровами прожжешь…
Сняли первый ряд, за ним счистили второй, принялись за третий… и все глина… Ноги у Петра обмякли. Не в силах больше стоять, он отошел в сторону и присел на камень… Все в нем как будто онемело – и мышцы, и мозг. Продолжал еще действовать только слух. Он словно даже обострился.
– Плохо топили…
– Печка не годится.
– Плакали наши денежки…
– Сплоховал Фаддеич…
И вдруг голос Журки:
– Недожег пошел!..
Петру подали алого цвета кирпич. Он повертел его и тихонько стукнул. Раздался дребезжащий звук. Он ударил сильнее – кирпич развалился пополам…
Четыре ряда недожога сняли. Мужики примолкли. Только изредка слышался голос Кожина:
– Тише клади. Не бей… Пойдет на кладку печей – там все обожжется.
Петр сидел сгорбясь, вздрагивая при каждом возгласе, и боялся поднять голову. Его вывел из оцепенения глухой бас Максима:
– А ну, председатель, смотри этот!
Петр подбежал к Максиму и протянул руки.
– Осторожней, грабли сожжешь, – предупредил Максим.
Кто-то подал рукавицы. Петр кое-как надел их и осторожно взял двухкилограммовый брус. Он отошел с ним далеко в сторону. Брус имел настоящий кирпичный цвет. Петр стер полоски копоти носовым платком. Потом хотел испробовать кирпич на прочность, но раздумал, положил его на колени и стал гладить, приговаривая:
– Горячий… горячий… какой горячий…
А сзади шумели, кричали, спорили:
– Такого