Истовик-камень. Мария СемёноваЧитать онлайн книгу.
А не ищут дубину, чтобы прибить взбесившегося кобеля.
– Ингомер!.. – заорал Харгелл во всю силу лёгких. – Гони!..
Сам же кинулся к невольникам, ругаясь в девяносто девять петель и ревя что было мочи:
– Бегом, вонючие отродья водяной крысы! Бегом!..
Говорят, никто на свете не умеет материться так, как надсмотрщики. Наверное, это правда. Они имеют дело со всеми народами света и прекрасно знают, что самое оскорбительное для арранта, а что – для жителя шо-ситайнских болот. Поэтому до них далеко и проигравшим битву наёмникам, и саккаремским купцам, обнаружившим, что их надули, и даже чёрным головорезам с кораблей, охраняющих морские границы империй Мономатаны.
Но в эти мгновения Харгелл утратил всю свою изобретательность. Должно быть, оттого рабы не стали переругиваться с ним и спорить и тяжело затрусили вперёд, подхватив цепь. А Ингомеру даже не пришлось пускать в ход бич. Услышав «Гони!», он для начала лишь привстал и чмокнул губами – и кони обрадованно зарысили, а потом поднялись в галоп. Цепь натянулась и заскрипела. Кони налегали, люди, ругаясь, прибавляли шагу.
Крутой склон над дорогой усеивали большие угловатые валуны. Иные с полновесный арбуз, иные – с сарай. Они лежали так, словно в древности некий великан небрежно, словно плохой пахарь, разбрасывал их горстями – где густо, где пусто. Там и сям виднелись глубокие борозды: после дождей и особенно по весне валуны скатывались, наваливаясь и напирая один на другой…
…Нынче была уже далеко не весна, и дождь последний раз шёл дней пять назад, но от судьбы не уйдёшь. Нескольким камням просто «пришёл кон»[3] скатиться, и если случай вывел под обвал людей и повозки – значит, так тому и следует быть. Первый валун с треском и рокотом выехал на дорогу, едва не сметя ослика и клетку с мальчишками-веннами. Длинноухий с перепугу рванул вперёд так, что повозка встала на одно колесо, но выправилась и продолжала катиться. Следующий камень, поменьше, пронёсся, подпрыгивая и раскалываясь на ходу, перед самыми мордами упряжных коней. Саврасые шарахнулись, насколько позволяла дорога, однако хода не сбавили. Им не меньше, чем людям, хотелось убраться подальше от опасного места, и, в отличие от людей, они хорошо знали, как это сделать. Пегая кобыла под Ксоо Таркимом бесилась и ржала, взвиваясь на дыбы и желая нестись вперёд во всю прыть. Молодой купец сдерживал её крепкой рукой. Не дело хозяину убегать, бросая работников и товар. Тарким лишь поглядывал вверх, силясь угадать, откуда покатится новый валун.
– Стыд вам, алчные духи предгорий! – прокричал он, силясь быть услышанным за грохотом и треском обвала. – Я ли не подарил вам вчера две лепёшки и зайца!.. Во имя рваной накидки Хранящей-в-пути, да постигнет вас справедливая кара…
Словно в ответ на угрозу, над головами бегущих людей раздался чудовищный скрежет, отчасти похожий на смех. Так, забавляясь ничтожными притязаниями смертного, мог бы расхохотаться сам холм. Где-то там, выше по склону, докатившиеся сотрясения нарушили
«Пришёл кон» – выражение, означающее наступление рокового момента в судьбе.