Жизнь за трицератопса (сборник). Кир БулычевЧитать онлайн книгу.
непонятно было, мужской это или женский голос.
Бруно Васильевич обернулся к профессору, приложил палец к губам, а затем сказал:
– Гонорар за лекции обещают заплатить к концу недели. Сегодня в кассе денег не было.
– Ты всегда так! Лентяй! – сердились за занавеской. – Пошел бы раньше, тебе бы досталось.
Кошки шуршали оберткой «Вискаса». Шарики рассыпались по полу, кошки подхватывали их и хрумкали.
– Садитесь. – Бруно Васильевич показал на стул, сам сел на продавленный диван.
– Я готов вам одолжить, – сказал Лев Христофорович. – Сколько вам нужно?
Бруно Васильевич не успел ответить, как из-за занавески послышалось:
– Кто там у тебя? Почему незнакомый голос?
– Это мой коллега, мама, – сказал Бруно Васильевич. – Профессор Минц.
– Не имею чести, – сказала мама Бруно Васильевича.
Резким движением она откинула занавеску и выехала к гостю.
Мать Бруно Васильевича, немолодая черноволосая губастая женщина, находилась в инвалидной коляске. Одета она была в черное расшитое стеклярусом платье. Колени мамы были покрыты пледом, давно превратившимся в невнятную тряпку. Руки, лежавшие на тряпке, были усыпаны перстнями. Кошки перестали есть и уселись в ряд, демонстрируя уважение к хозяйке.
– Вот так и живем, – сказал Бруно Васильевич.
– Я рад с вами встретиться, – сказал Минц матери консультанта. – К сожалению, я не был знаком с вами раньше.
Мама прикрыла яркие карие глаза.
– Вы состоятельный человек? – спросила она.
– Относительно.
– Распространяется ли ваше благосостояние на бутылку шампанского?
– Разумеется, – сказал Минц.
– Тогда докажите это, – сказала мама.
Минц достал бумажник, открыл его, вытащил купюру с видом концлагеря в Соловках.
– Мама, мне стыдно за вас, – сказал Бруно Васильевич.
Минц подумал, что старик сохранился хуже, чем его мама.
Впрочем, с женщинами восточного типа это случается. Они как бы консервируются.
Мама нажала на кнопку в ручке инвалидного кресла.
Тут же в дверях, словно поджидала сигнала, появилась Мария Семеновна. Она держала поднос с четырьмя бокалами и открытой бутылкой шампанского «Новый свет».
– Отечественное, – сказала она и поставила поднос на овальный столик, для чего пришлось сбросить на пол несколько книг.
Кошки зашипели.
Мама первой подъехала к столу. Остальные тоже взяли бокалы.
– Брют, – сказала мама. – Спасибо тебе, Мария Семеновна. Хоть ты и сволочь, но иногда в тебе что-то просыпается.
– Это от жадности, – призналась Мария Семеновна.
Она вытащила из пальцев Минца купюру и сказала:
– Сдачи не жди, Христофорович.
– Мы знакомы? – спросил профессор.
– Ты соблазнил меня, когда учился на втором курсе, – сказала Мария Семеновна и, звонко расхохотавшись, убежала из комнаты.
Только тут