Роддом. Сериал. Кадры 1–13. Татьяна СоломатинаЧитать онлайн книгу.
коробку на «постоять». Из коробки тут же делали стол, за которым во время ночного дежурства можно было выпить кофе и перекурить, с жаром обсуждая детали клинических ситуаций, в которых ещё особенно не понимали, личную жизнь всего, что уже или пока шевелится, а также подробности вечной пьянки, что из скромности почему-то всегда зовётся «вчерашней». Металлических решёток тогда тоже ещё не было, но, что характерно, никогда ничего не пропадало. Может быть, потому, что у соседа было всё точно такое же, как и у тебя. И сантехник с корочками ПТУ не претендовал на ботинки Василия Петровича Иванова, выпускника медицинского вуза. А вот лет пятнадцать назад, когда маска «равенства и братства» была окончательно сорвана, обнажив истинное бездуховное неравноправие всего сущего в этой стране, первым делом из хлипкой раздевалки интернов ушла норковая шуба какой-то девицы. Так что была установлена бронированная дверь. Да и сама раздевалка расширена за счёт примыкающей каморки. Интернов акушеров-гинекологов стало гораздо больше. В этом году, например, на клинической базе родного роддома Татьяны Георгиевны ошивалось человек двадцать бронеподростков. Против тех пяти, что были присланы для прохождения интернатуры в тот замшелый год, когда она сама только окончила медицинский. Всего лишь ещё институт, а вовсе не университет и не академию. Пятеро – включая её.
Сколько с тех пор околоплодных вод утекло – пару цистерн, наверное. Названия становились громче, одежды – богаче, а специалистов, владеющих ремеслом акушерства и гинекологии от и до, – всё меньше. Вот такой вот парадокс. Хотя почему парадокс? Тому, чему могут обучиться на клинической базе пятеро, никогда не обучатся два десятка. Антигегелевский скачок, знаете ли. Ученик при лекаре должен быть один. И этот ученик должен хотеть учиться, пылать страстью к этому тяжёлому и кровавому – безо всяких там эвфемизмов – ремеслу. Жить им. Причём жить здесь – в роддоме. И обладать соответствующим характером. К ученику, если он дельный, прикипаешь, как к родне. Как к хорошему другу. Невозможно прикипеть к толпе. К безликой, бесхарактерной, безыдейной. Когда это такое было, чтобы заведующий не помнил, как зовут интерна, находящегося на базе его отделения? Никогда такого не было. А теперь – стало. Они, прежние, всей той пятёркой, действительно жили в клинике, зная всех и вся, ориентируясь в этих закоулках, как у себя дома. Они изучали снизу, с мелочей – где биксы с бельём и у кого мыло требовать, если в операционной закончилось. Корона с них не падала просить акушерку биомеханизмы родов в значимо-прикладных деталях повторять и повторять им, выпускникам медицинского вуза, чьи головы полны всего лишь теоретическими знаниями.
А эти? Ничего не умеют. Но это бы и не страшно – сами такими были. Но нынешние и учиться не хотят. А вот это уже пугает. Кому нужно это неблагодарное – не сразу благодарное – акушерство с бесконечными бессонными ночами? Тяжкое ремесло… Так что эти, нынешние, хотят сразу эндоскопией заниматься. Причём – в гинекологии. Чтобы без лишних рисков. И без лишней крови. А кесарево