Шкатулка Люцифера. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
незнакомец, и вдруг из широкого рукава его плаща выскользнула узкая серебристая полоска, блеснувшая в полутьме церкви, как выпрыгнувшая из воды рыба.
Священник удивленно ахнул, поняв, что это – узкое лезвие ножа. И тут же серебристое лезвие вошло в его грудь, пронзив ледяной нестерпимой болью. Отец Павел шагнул вперед и поднял руку, как будто собираясь благословить своего убийцу, отпустить ему страшный грех, но тут же безвольно уронил руку. Ноги его подогнулись, и он тяжело рухнул на церковный пол.
Человек в плаще поправил свой капюшон, склонился над мертвецом и внимательно вгляделся в его лицо. Затем выпрямился, вынул из-за пазухи старинную книгу, перелистал ее, выдернул нужную страницу и положил ее на грудь мертвого священника.
Однако на этом он не остановился.
Из кармана плаща он достал какой-то небольшой блестящий предмет и положил его поверх страницы с латинским стихотворением.
В дальнем конце храма послышался скрип отворяемой двери.
Убийца насторожился, метнулся в темную галерею, беззвучно пробежал по ней и выскользнул из церкви, притворив за собой входную дверь.
Через служебный вход в церковь вошла пожилая приземистая женщина в темном пальто, с темным шерстяным платком на голове. Звали ее странным старомодным именем Манефа, и она за небольшое вознаграждение прибирала в церкви по вечерам.
Оглядевшись, Манефа громко проговорила:
– Отец Павел! Батюшка! Вы где?
Ей никто не ответил, и женщина побрела по центральному проходу, недовольно ворча под нос:
– Никак ушел… свет не погасил, дверей не закрыл… разве ж так делается? Вот прежний батюшка, отец Гермоген, такого бы никогда себе не позволил… аккуратный был священник!
Отец Павел сменил покойного отца Гермогена больше десяти лет назад, но пожилые прихожанки все еще называли его «новым священником» и сравнивали с предшественником, причем сравнение всегда выходило в пользу отца Гермогена.
Манефа собралась уже приступить к уборке, как вдруг заметила на полу какой-то большой темный предмет.
– Это еще что такое? – пробормотала она, вглядываясь в полутьму, и направилась к непонятному предмету, чтобы устранить непорядок.
Однако, приблизившись к нему и разглядев лежащего на полу священника, Манефа издала дикий вопль и бросилась прочь из храма.
Старыгин шел по улице Старого города в самом скверном настроении.
Почти полдня он провел в полиции, отвечая на бесчисленные и, на его взгляд, бессмысленные вопросы. Больше всего его раздражало то, что на один и тот же вопрос приходилось отвечать несколько раз. Когда же он говорил, что об этом его уже спрашивали, строгий инспектор Сепп гневался и в лучших традициях заявлял, что лучше его, Старыгина, знает, какие вопросы задавать. Если же Старыгин сам пытался о чем-нибудь спросить, чтобы лучше разобраться в ситуации, инспектор в тех же лучших традициях говорил, что вопросы здесь задает он.
Наконец Дмитрия Алексеевича отпустили, но последний автобус на Петербург уже ушел, так