Логово. Виктор ТочиновЧитать онлайн книгу.
смотрел гебэшный матерый волк…
– Без перчаток и респираторов туда соваться не будем, – сказал Осадчий чуть мягче. – Всеволод Николаевич, принесите из машины, пожалуйста.
Вовремя, подумал Чернорецкий. Такое часто помогает – дать впавшему в ступор человеку самое простое, требующее чисто механических действий задание…
Помогло и теперь. Марченко поплелся к газику, движения и взгляд его постепенно обретали осмысленность…
…Судя по внешнему виду, человека зарыли сегодня. Самое раннее вчера. Если бы Чернорецкий самолично не раскапывал слежавшуюся за десятилетия землю, именно к такому заключению он бы и пришел… Даже сейчас не оставляло ощущение какого-то фокуса, трюка…
– Случалось мне в тридцатые видеть нетленные мощи, – сказал Осадчий, содрав с лица респиратор и пригладив седеющий ежик волос. – Их тогда повсеместно изымали и сжигали. Так они куда как гнилостиее выглядели. Двадцать семь лет ведь лежит, и безо всякого гроба…
Именно двадцать семь лет назад, в 1945-м, прекратились нападения на людей и скот – нападения, которые слишком долго приписывали то волкам, то медведям.
Ни единого волоса на голове и теле человека не было. На груди и животе виднелись четыре отверстия, явно пулевых. Плюс рассеченная лопатой Марченко нога. На всех пяти ранах виднелась кровь – свежая, яркая. Не свернувшаяся. Женя подумал, что ничуть не удивится, если мертвец сейчас зашевелится и сядет в могиле… А то и набросится на потревоживших его покой…
Похоже, Осадчего посетили те же мысли – вытащил пистолет из-под энцефалитки, держал в опущенной руке, не выпуская раскоп из вида.
– Интересное кино, – сказал Чернорецкнй. – Тут вот лежит мертвец и никак не может сгнить. А в четырех километрах отсюда умирает старуха – и никак не может умереть. Хотя она-то как раз сгнила заживо, и патологий, несовместимых с жизнью, у нее на пяток покойников…
– Ты у нас эскулап, вот и разбирайся с патологиями, – сказал Осадчий. – А мое дело – доставить это чудо-юдо, куда положено. В режиме максимальной секретности…
…Старуху можно было легко найти по запаху, даже не обладая для этого чутьем легавой собаки. Смрад, стоявший в старом опустевшем доме Ольховских, крепчал по мере приближения к единственной жилой комнате… Впрочем, не к жилой, подумал Женя, старательно дыша ртом. Не к жилой, к умиральной…
Повезло. Сегодня бабка была относительно способна к разговору – в первый раз за последнюю неделю. Но, как и раньше, ничего связного выудить у нее не удалось.
– Мы установили точно, по отпечаткам пальцев, – это ваш младший сын, Владислав.
Женя говорил громко, раздельно, но по возможности мягко. Осадчий молчал. Методы допроса, к которым он привык, здесь не годились. Марченко с ними не пошел – первый его визит сюда стал и последним.
Старуха отреагировала на слова Чернорецкого неожиданно. Рассмеялась. Смех был страшен. В распахнувшемся черном провале рта дергался изъязвленный язык. Зловоние усилилось. А раздавшийся звук порождал желание зажать руками уши, и так