Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо. Андрей Леонардович Воронов-ОренбургскийЧитать онлайн книгу.
всю свою долгую жизнь он выстроил христианскую церковь, зато мусульманскую мечеть, единственную на всем восточном берегу Черного моря, воздвиг в Цебельде, где население коренных абхазских племен считалось по большинству христианским, а в сущности не имело никакой веры. В Кабарде он тоже возобновил древний минарет, в котором мусульманское духовенство, помимо свершаемых молитв, призывало мужчин к священному Газавату»8…Как-то потребовалось определить права князей и ханов на земли в Малой Кабарде. Чернь хотела, чтобы это дело было разобрано по шариату9, а князья и беки − по адату10. Его сиятельство граф Воронцов с легкостью разрубил сей гордиев узел, сказав «золотые» слова: «Не один ли шут, ли бы суд был правый! Пусть разберут, ну-с, скажем… по шариату». И «разобрались» на свою голову… Дела на Западном и Центральном Кавказе вновь захромали на обе ноги, а на Восточном вообще вышли из-под контроля. При Алексее Петровиче Ермолове такого непотребства быть не могло. Еще в 1821 году прославленный генерал от артиллерии учредил Кабардинский временный суд именно для того, чтобы устранить суд по шариату, то есть по закону Магомета, уравнивающему все сословия мусульман-горцев и дающему большее влияние духовенству, которое всегда откровенно было враждебно настроено к русским. И таких досадных промахов у графа случалось множество. Конечно, ближайшие лица обязаны были ему доложить о вреде, который произойдет из его распоряжения, но и они не всегда были виновны: Воронцов беспрестанно разъезжал по вверенному ему краю, принимал всех тепло, внимчиво выслушивал бесчисленные просьбы местных жителей и тут же словесно отдавал приказания, часть которых нельзя было уже изменить.11
.
…Многие видные военачальники и известные деятели Кавказа уже в первые месяцы правления нового наместника были разочарованы его политикой. Беспристрастно анализируя все виденное и пережитое, эта часть людей приходила к единодушному заключению, что генерал Граббе крепко ошибся в скоропалительной лестной оценке его сиятельства графа Воронцова.
Вот их резюме: «…Природа была не скупа, но английское барское воспитание многое испортило. Без должной веры и без национальности граф не мог сделаться истым гражданином своего Отечества; с огромным богатством и связями он не в состоянии был выработать в себе самостоятельных и твердых нравственных принципов. Пробыв 22 лучших года жизни в Одессе, где заслуга его состояла в том, чтобы смягчить для сего нового края жесткие и угловатые действия администрации, он сделался чуждым всего того, что составляет плоть и кровь русского солдата. Прибыв на Кавказ, ему совершенно не знакомый, он должен был всех учить, тогда как ему самому следовало бы всему учиться, ежели б ему не было тогда около 65-и лет»12.
Вслед за назначением Воронцова с ним и за ним потянулись из Петербурга и со всех концов России сотни гражданских и военных маменькиных сынков и откровенных карьеристов. Следует сказать, что именно
Филипсон Г. И. Воспоминания. 1837–1847.
Шариат – комплекс юридических норм, принципов и правил, соблюдение которых обязательно для правоверного мусульманина. Нормы шариата зафиксированы как в Коране, так и в хадисах – преданиях о деяниях самого Мухаммеда, его решениях и заявлениях по разным вопросам жизни мусульманской общины, а также о деяниях его сподвижников. Собрание хадисов составляет сунну.
Под адатом понимается традиционное правосознание и правосудие кавказских народов, основанное на местных обычаях.
…Прибыв однажды в Прочный Окоп, он был встречен казаками с хлебом-солью. Ему поднесли два каравая и две солонки от двух групп уважаемых стариков, стоявших отдельно. Это обстоятельство обратило внимание графа, и он поинтересовался о причине такого странного разделения станичного общества. Один из седобородых старцев ответил: «Нам, ваше сиятельство, нельзя быть вместе… То люди, а мы – псы. Родимся мы, нас никто не крестит, церкви у нас нет; вера наша запрещена; женимся мы без венчания, околеваем без покаяния и святого причащения». Наместнику доложили, что большая часть жителей сей станицы и всего Кубанского полка закоренелые раскольники, что их молельня запечатана, и им не дозволяется никакого публичного проявления своей ереси. У графа задергались губы от возмущения. Он объявил, что в России веротерпимость, и тут же приказал, при всех жителях, отпереть молельню и дозволить богослужение. Можно только вообразить последствия! Весть об этом «чуде» разнеслась по всей России-матушке; из Московской, Калужской, Саратовской и других губерний, с Дона и с Урала раскольники хлынули в Прочный Окоп венчаться у беглого попа, который беспрепятственно отправлял богослужение, запрещенное по всей России. Отменить распоряжение главнокомандующего никто не имел права; да и самая отмена могла только усилить народное волнение. Величайшего труда стоило ближайшему начальству исподволь и со многими ухищрениями возвратить дело к его законному порядку, причем едва не дошло до кровопролития!
На Кавказе это «недоразумение» могло иметь в 1845 году особенное значение. Дело в том, что в линейном казачьем войске сектантов было значительно более, чем православных; особенно в Гребенском и Моздокском полках казаки были почти поголовно староверы и фанатично держались своего учения. То же можно сказать о Волжском, Хоперском, Кубанском и Кавказском полках; но вместе с тем это были лучшие, самые храбрые, надежные боевые полки. Лабинский полк был составлен из переселенцев с линии и из внутренний губерний; кроме староверов, там были: молокане, духоборцы, субботники и даже скопцы. Владикавказский полк и все Черноморие состояли из малороссиян, и между ними не было никаких сектантов. В гражданском населении Кавказской области преобладало православие, но внутри области жили ногайцы-магометяне (около 90 тысяч душ), армяне, калмыки и несколько иностранных колоний. Близкими соседями были осетины, считавшиеся христианами, чеченцы и кабардинцы – строгие мусульмане, черкесы (адехе) и абазинские племена, стоявшие за ислам, но при этом вполне индифферентные к вере. Вся эта область принадлежала к Донской епархии, и православное духовенство посвящалось в Новочеркасске. Духовенство казачьих войск было подчинено обер-священнику Кавказской линии, в Тифлисе.
В таком хаотичном, разноверном обществе находилась православная церковь в этом обширном, взрывоопасном крае, коренное население которого большей частью было враждебно настроено к православию.
И, конечно, со стороны графа Воронцова было безумием рубить с плеча и раздавать в таком «вавилоне религий» свои необдуманные «щедроты» и «милости». Весь край, и без того гудевший, что потревоженный улей, от бесконечной войны с горцами, мог вспыхнуть, как порох.
…Фаворит Императора, между тем, не терял присутствия духа и не тужил по поводу неудач. Зная из доносов нелестные отзывы и прогнозы о своем правлении на Кавказе, он с неизменной улыбкой отвечал доверенным лицам: «Когда мне говорят, что построенное на песке непрочно, я возражаю: – А пирамиды?» // Филипсон Г. И. Воспоминания. 1837–1847.
Там же.