Глумовы. Федор Михайлович РешетниковЧитать онлайн книгу.
варнак! здесь он.
– Ребята, тащи ее в шахту.
Елену потащили в шахту, но скоро вышел отец. Он ни слова не сказал рабочим и как будто не обратил внимания на баловство своих товарищей, которые все были люди женатые и имели детей. По-видимому, они шутили с Еленой.
Токменцов был бледнее прежнего, лицо похудело. Он походил на мертвеца. Кое-как передвигая ноги, опустив руки, он подошел к дочери.
– Что… хлеба принесла? – проговорил он едва слышно охриплым голосом и сел на одну тачку, лежавшую без употребления. Сердце замирало у Елены, ноги подкашивались, мороз прошел по ее телу. Отец сидел, свесив голову и положив на коленки рука на руку.
– Тятенька, голубчик! – сказала Елена.
– Ступай, мила дочка. Ступай…
Елена заплакала.
– Я, тятенька, малинки тебе принесла, – проговорила она.
– Не могу, мила дочка!.. Тошнит.
– Тятенька!
– Баню бы надо…
Токменцова окружили человек шесть рабочих.
– Токменцов! – сказал один.
– Иди, пора! нечего лытать-то, – сказал другой.
– Не могу, братцы… Подняться не могу…
Пришел Подосенов.
– Ты зачем? Пошла прочь! – крикнул он Елене и ударил ее по шее.
– Ты не дерись, свинья! Я не к тебе пришла.
– А ты что не робишь? пытать, что ли, захотел? – крикнул Подосенов на Токменцова.
– Лихоманка с ним! Смотри, трясет! – сказали двое рабочих.
– Я ему дам лихоманку. Пошел! Вот в очередь сменю – дрыхни.
Токменцов кое-как встал, его пошатнуло, и, кое-как двигая ноги, пошел к шахте. Елена постояла немного и пошла к лошади. Когда она садилась на лошадь, то вдруг услыхала крик от горы:
– Девка! а девка!
– У!! – откликнулась Елена.
– Беги сюда!
Соскочив с лошади, Елена побежала к шахте. Отец лежал навзничь, из носу и рта шла кровь. Елена стала как статуя. В глазах помутилось, она ничего не видела, ничего не понимала.
– Ну, чево стоишь, дура! Ребята, тащите его прочь! – крикнул Подосенов. Двое рабочих подняли Токменцова, дотащили до рудного двора и там положили его в телегу.
– Умер? – спрашивали рабочие, окружившие телегу.
– Шевелится…
– Осподи! Экое наказанье эта жизнь!.. – говорили крестясь рабочие.
Елена плакала.
– Ну, девка, не воротишь. Вези ево в ошпиталь… Вот жизнь-то!
– Подожди, штейгер бумагу даст.
Немного погодя подошел к толпе штейгер с запиской и, дав ее одному рабочему, велел везти Токменцова в госпиталь. Тронулись. Елена сидела около отца, который лежал на спине с открытыми глазами и с сложенными на груди руками. Он тяжело вздыхал, кашлял, и как только он кашлянет, то начинает сочиться из открытого рта кровь.
– Тятенька! – говорила Елена. Отец молчал и даже не шевелил глазами.
– Господи! дай Ты ему здоровья! – молилась Елена, смотря на лицо отца, и плакала.