Свободный полет. Вадим ВерникЧитать онлайн книгу.
Табаков сказал: «Я тогда пойду с тобой». Он в прямом смысле слова за руку меня привел в Пушкинский театр и произнес на сборе труппы такие слова: «Отдаю вам лучшее, что у меня есть. Будете обижать, возьму обратно». И таким образом он смягчил напряженную обстановку и очень мне помог.
Олег Павлович ходил на все мои премьеры. Смотрел спектакль, потом садился в кабинете в мое кресло – проверял, как я здесь себя чувствую… Табаков до сих пор со мной рядом, он всё равно следит за мной, и мне это помогает.
– Важный посыл. Скажи, а психологически как быстро актеры труппы перестроились? Ведь для них ты был свой, Женя Писарев, а отнюдь не Евгений Александрович. Я к вопросу о субординации.
– Я не сильно по этому поводу переживал. Я не декларировал: так, значит, теперь я Евгений Александрович, теперь только на вы и можно прийти ко мне лишь по предварительной записи, ну и так далее. На первом собрании встала Вика Исакова, моя подруга, моя партнерша, и сказала: «Евгений Александрович, вот у меня вопрос». И все так удивленно на нее посмотрели. А она показала всем пример, хотя сама-то имеет право называть меня как угодно, что она и делает в приватном общении. Но, слава богу, в театре Пушкина собрались очень приличные люди. Поэтому все хорошо.
– Все действительно хорошо. Вот ты с самого детства любил театр, у тебя, насколько я знаю, других желаний, кроме как идти в эту сторону, не было.
– Это так странно. Я до сих пор не понимаю – такая фанатичная преданность делу обогащает или обделяет? Я с детства был театральным животным. То, что происходило за занавесом, меня интересовало больше всего в жизни. Я закончил школу в 1989 году, театральный институт – в 1993-м. Это такое время, когда страна менялась, а я тебе честно скажу, Вадик, я даже не заметил этих перемен. Хотя я ездил к Белому дому, когда происходили переломные события, но для меня это было, как сказать, частью театрального приключения. Я был абсолютно погружен в атмосферу Школы-студии МХАТ, а всё свободное время проводил в театрах или разговорах о них и, к примеру, пропустил то время, когда некоторые мои однокурсники вдруг стали очень богатыми людьми. Не знаю, хорошо это или плохо, что я был настолько погружен в дело. Хотя сейчас уже думаю, что все-таки хорошо.
– А как эта театральная бацилла в тебя попала?
– Сам не могу понять. Наверное, я мог бы сейчас развить историю о том, что все члены моей семьи люди очень артистичные. Они никогда этим не зарабатывали деньги, но тем не менее пишут стихи, песни, играют на гитаре. Но я не думаю, что это каким-то образом связано с моим выбором. Ну вот такое случается: шел, попал первый раз в театр и решил остаться в нем навсегда. Знаешь, я всё время комплексую перед интервью, когда надо что-то такое интересное, жареное рассказать. Для меня это невозможно, потому что жизнь моя и сейчас крутится только вокруг театра.
– Так это же замечательно, Женя!
– Не я выбирал театр, театр в какой-то степени меня выбрал. И я вот играю эту роль, как у Шекспира: «Весь мир – театр, а люди в нем актеры,