Чувства. Евгений Владимирович СивковЧитать онлайн книгу.
более перспективных проектов.
– Кешенька, золотко, пупсёночек…
Плачущий Настин голос в трубке не вовремя отвлёк внимание Батуева от дорожной ситуации. Он в это время пытался, перескакивая из ряда в ряд, миновать сложный участок, который в часы пик отнимал у водителей массу времени.
– Что за пожар, рыбка, перезвони минут через восемь, меня тут гандон один подрезал.
– Кеша, с Катькой беда. Не уследила я, прости меня…
Беда Насти заключалась в том, что она имела дурную привычку делать два-три дела одновременно. Вот и в этот роковой день она строила глазки по телефону, пытаясь застегнуть поводок на ошейнике мечущейся во все стороны Тайги и проинструктировать двухлетнюю Катьку о том, какие колготки нужно надеть взамен перепачканных кашей. В результате всё обернулось жутким кошмаром: огромная собака боднула массивной башкой миниатюрную женщину так, что та выронила телефонную трубку и врезалась во входную дверь. На шум из соседней комнаты выбежала задорная Катька с чистыми колготками в одной руке, а другой попыталась обнять псину за шею. Та разинула чудовищную слюнявую пасть и схватила ребёнка за лицо.
– Красавица ваша жить будет. Шок, разумеется, жуткий, но детская психика обладает удивительной гибкостью. Красавицей она, конечно, останется только в профиль. Такую пластику у нас в стране пока ни за какие деньги не делают, – усталый после операции врач с наслаждением затянулся сигаретой и ушёл в ординаторскую.
Кеша и Настя остались одни в тускло освещённом коридоре городской травматологии.
Жену Батуев так и не простил. В тот же вечер собрал вещи и переехал на квартиру, которую приберегал для продажи.
Про Ганину девочку ещё в роддоме опытные акушерки решили, что ребёнок этот долго на белом свете не заживётся. И оказались правы. Продержалась Светочка всего четыре, с небольшим, месяца. И месяцы эти стали для Гани кромешным адом. Что было с ребёнком – никто ей толком объяснить не мог. Видимо, на букет генетических дефектов наложились последствия вирусной инфекции, подхваченной девочкой в роддоме.
Малышка надрывно кричала всю последнюю неделю своей недолгой жизни. Когда смолк её последний крик, обезумевшая от страданий и недосыпа мать ещё несколько часов не отдавала посиневшее тельце медсёстрам. Наконец, Гане удалось вколоть дозу снотворного, и крохотный трупик унесли в морг детской поликлиники.
Неделю после похорон Ганя никого к себе не подпускала: она заперлась в детской и не реагировала на призывы мужа выйти наружу. Когда она появилась на пороге кухни, где Паша поглощал яичницу с колбасой, тот не узнал свою жену. Тёмные круги под глазами, глубокая морщина, перечеркнувшая высокий лоб, и седая прядь на левом виске.
– Я ухожу от тебя, Пашук, – сообщила женщина, прислонившись к дверному косяку.
– Гануся, милая, давай не будем пороть горячку. Тебе нужно отдохнуть, подлечиться, обстановку сменить. Мне врачи советуют Карловы