Русское сердце бьётся за всех. Константин ЗарубинЧитать онлайн книгу.
подальше от окна, за диваном. При этом не старался осознанно сесть именно туда. Как-то так само собой вышло.
Медные стрелки на декоративных часах без циферблата показывали нечто вроде начала второго. Свечин раньше не задумывался, ходят эти часы вообще или нет. Теперь прислушался: тикают. Вспомнил: на старом айфоне, когда он прощально глянул на экран, сжимая потной клешнёй молоток, было 12:53.
Значит, и правда начало второго. Ну, всё правильно. Щит с надписью всплыл в новостях после полудня, а первое сообщение об убийстве ему скинули в начале одиннадцатого. Он сидел, обделывал какую-то фем-активистку для заказчика из Пиндосии. Pисовал этой активистке Геноцыд Мушшын и брызги слюны изо рта, когда прилетела ссылка на Евроньюз от Макара: «видел какую у вас перфорацию писателю сделали?» Эта ссылка вырубила Свечина из трудовой деятельности.
Медная стрелка ещё раз легонько дёрнулась вниз. То есть прошла минута. То есть он целую минуту не моргая смотрел на часы без циферблата. Кроме страха, в груди теснилась удушливая пустота, про которую однажды, а именно за три года до рождения Свечина, спела группа «АукцЫон» («Ещё не поздно, день уже прожит»). Свечин никогда не слышал эту песню, он вообще не слушал музыку на русском, не говоря уже о золотом фонде говнорока. Он даже книжек на русском не читал со школы, и теперь ему сильно не хватало слов, чтобы описать собственные эмоции.
– Фаааак, – прошептал он. – Факин фак.
Надо было переместиться в физическом пространстве, немедленно и подальше, но Свечин не представлял, куда. Пространство было европейское, нашпигованное камерами и сканерами, пропитанное законопослушием. Выйдешь из дома – снимут на видео. Зайдёшь в метро, сядешь в такси – отсканят, залогят в какой-нибудь государственной базе, которую школьник любой хакнет как не фиг делать. В гостиницы даже смысла нет соваться. Никто не зачекинит русского беженца под фейковым именем. Никто видео с ресепшена не затрёт. Ни за какой пакет крипты.
Мысль о деньгах вывела Свечина из транса. Он вскочил на ноги, схватил с дивана рюкзак, заметался по квартире, сгребая во все отделения рюкзака предметы первой необходимости. Уходить надо было в любом случае. Куда – придумаем по дороге.
Думать по дороге пришлось ещё больше, чем он опасался. Свечин не помнил, когда последний раз передвигался по улице без телефона. Вернее, помнил: в детстве, с мамой. Но тогда за него думала мама, она всегда знала без интернета, как вовсюда добраться, на каком перекрёстке свернуть, в какую маршрутку сесть у какого метро. А в конце нулевых, когда Свечин стал ездить по городу один, у него уже точно был какой-то интернет вполне юзабельный, в его первой и последней нокии (6121 – правильно же?).
Даже в прошлом году, после июньских зачисток, когда на юго-западе Москвы шли натуральные бои, сеть в городе не легла ни разу. Можно было стримить что угодно прямо под обстрелом. Свечин сам под обстрелами не жил, им в Инфобе давали квартиры в Центральном